Девять совсем незнакомых людей - Лиана Мориарти

Маши в столовой не было, но ее присутствие ощущалось, как присутствие управляющего или школьного учителя, который может появиться в любую секунду. В столовой находились Яо и Далила, но они не сели за стол с гостями. Они стояли в стороне – по обе стороны витиеватого канделябра. Свет в комнате был тускловатый, а в канделябре горели три свечи.

Они сидели молча не менее десяти… бесконечных… минут, прежде чем принесли еду – это сделала радостно улыбающаяся женщина в поварском колпаке. Она не сказала ни слова, но так и светилась дружелюбием. Не сказать ей слов благодарности казалось невежливым. Фрэнсис попыталась передать свою признательность кивком.

Каждый человек за столом получил персональное блюдо. Хизер и Зои, сидевшим рядом с Фрэнсис, достались великолепного вида стейки с печеной картошкой. Фрэнсис подали салат из киноа. Еда была отличная, но в мире Фрэнсис это называлось гарниром, а по прошествии четырнадцати секунд пережевывания пища теряла всякий вкус.

Наполеон, сидевший напротив Фрэнсис, получил какое-то блюдо из чечевицы. Он наклонился над тарелкой и помахал ладонью, направляя поднимающийся пар к своему носу, чтобы насладиться запахом. По нему было видно, что бедняга страдает от запрета говорить. Фрэнсис не сомневалась, что в обычных обстоятельствах он стал бы рассказывать об истории чечевицы.

Серийный убийца некоторое время скорбно рассматривал гигантскую тарелку с зеленым салатом, потом взял вилку и с трагически-смиренным видом насадил на нее три помидора черри.

Возбужденной даме в причудливых очках, к явному ее удовольствию, принесли рыбу.

Поразительно красивому мужчине досталась курица с овощами, он, кажется, счел это слегка забавным.

Бену подали овощное карри, он закончил обед, намного опередив других за столом.

Джессике достался вкуснейший стир-фрай, бедняжке эта еда совсем не подходила. Она долго и мучительно наматывала на вилку длинные ленточки лапши, потом озабоченно совала себе в рот, подставляя салфетку, чтобы ничто не упало.

Никто не нарушал молчания, не устанавливал глазного контакта. Когда Наполеон в очередной раз чихнул, никто не прореагировал. Как быстро люди привыкали к странным правилам и установлениям!

Хизер съела меньше половины стейка, потом положила нож и вилку, негромко раздраженно фыркнув. Фрэнсис приходилось сдерживаться, чтобы не броситься на остаток, как волчица.

Яо и Далила во время еды стояли молча и неподвижно. Они напоминали ливрейных лакеев, вот только нельзя было щелкнуть пальцами и велеть передать повару, что миледи вполне может справиться и с большей порцией киноа, и, вероятно, со слабопрожаренным филе.

Звуки пережевывания пищи незнакомыми людьми, звяканья и поскребывания ножами и вилками выносили Фрэнсис мозг. Где-то она читала, что есть такое расстройство, при котором люди испытывают реальный физиологический шок при звуках поглощения пищи другими. Вероятно, у Фрэнсис было именно такое расстройство, которое никогда не диагностировалось, потому что за едой принято говорить. Не забыть прогуглить, когда ей вернут телефон.

Наконец они закончили обед, отодвинули стулья и разошлись по своим комнатам. Даже сказать «Доброй ночи! Приятных сновидений!» было нельзя.

И теперь, допив остатки коктейля, Фрэнсис подумала о предстоящих ей безмолвных трапезах со скудной едой и решила уехать утром.

«Никто не уезжает раньше срока», – сказал ей сегодня Яо. Что ж, Фрэнсис будет первой. Создаст прецедент.

Она вспомнила массажистку, прошептавшую перед началом молчания: «Не делайте того, что вам не нравится». Что она имела в виду? Фрэнсис определенно не будет делать ничего такого, что ей неприятно.

Она вспомнила, что сказала ей Эллен, предложив поехать сюда: «У них совершенно оригинальный подход». Эллен была ее подругой. Она не послала бы ее туда, где опасно… Ведь так? Чтобы всего лишь похудеть на три килограмма. Пройтись по горячим углям ради просветления? Нет уж, Фрэнсис ничего такого не сделала бы. Она даже по горячему песку не ходит на пляже.

Эллен сказала бы ей, если бы здесь ходили по раскаленным углям. Эллен была ее хорошей подругой.

– Я никогда не доверяла этой Эллен, – сказала как-то Джиллиан мрачно и со знанием дела, но Джиллиан имела привычку мрачно и со знанием дела говорить о людях, словно у всех были тайные связи с мафией, о которых знала только она.

Фрэнсис ее не хватало.

Нахлынула волна усталости. Неудивительно после такой-то долгой поездки. Она выключила прикроватную лампу и мгновенно провалилась в сон, распростершись на спине, как загорающий на пляже.

Свет ударил ей в лицо.

Фрэнсис, охнув, проснулась.

ЛАРС

Это что еще за херня?

Ларс сел, сердце у него заколотилось как сумасшедшее. В ногах кровати кто-то стоял и светил ему в лицо маленьким фонариком, словно медсестра на больничном обходе.

Он включил прикроватную лампу.

Сексапильная Далила, его консультант по велнессу, стояла рядом с кроватью, держа в руке халат «Транквиллум-хауса». Она молча поманила его пальцем, словно была уверена, что он покорно и безмолвно последует ее инструкциям.

– Я никуда не пойду, детка, – сказал он. – Я предпочитаю спать посреди ночи.

– Будет медитация при свете звезд, – сказала она. – Эта медитация всегда происходит в первую ночь. Вы ни за что не захотите ее пропустить.

Ларс лег и закрыл глаза ладонью:

– Я только и хочу, что ее пропустить.

– Вам понравится. Это по-настоящему прекрасно.

Ларс убрал руку от глаз:

– Вы хотя бы постучали, прежде чем без разрешения войти в мою комнату?

– Естественно, я постучала, – сказала Далила и подняла повыше принесенный ему халат. – Прошу вас. Я потеряю работу, если вы не придете.

– Не потеряете.

– Могу. Маша хочет, чтобы пришли все гости. На это уйдет всего полчаса.

Ларс вздохнул. Он мог бы отказаться из принципа, но этот принцип («не сметь меня беспокоить») ужасно попахивал привилегированностью благополучного обитателя «первого мира». К тому же он все равно проснулся.

Он сел и протянул руку к халату. Спал он голым. Стоило бы выскочить из-под простыни во всей своей красе, чтобы показать, что случается, если ты будишь спящего гостя посреди ночи, но он был слишком хорошо воспитан. Далила отвела взгляд, когда он сбросил простыню, хотя он и не пропустил мимолетное движение ее глаз вниз. Она была всего лишь человеком.

– Не забудьте про молчание, – сказала она, выйдя в коридор.

– Как я могу забыть прекрасное благородное молчание! – фыркнул Ларс.

Она приложила палец к губам.

Ночь была ясная, звезды светили вовсю, и полная луна заливала сад серебряным светом. Благоуханный воздух мягко ласкал кожу после жаркого дня. Он не мог не признать, что это было очень приятно.