Сестры озерных вод - Олли Вингет

Кто же посмел нарушить его?

Мысли разбегались, но на ум приходило лишь одно имя. Любимое, ласковое, привычное. Он даже представил, как Полина входит в дом, переступает порог, проводит ладонью по вырезанному из старого дуба лику старца с молодыми улыбчивыми глазами. Она всегда так делала, называла оберег Лесовичком, щекотала ему широкий нос. Аксинью передергивало от гнева, но она не вмешивалась. Копила злобу, старая ведьма!

Все так и было, наверное. Поляша пришла домой, как всегда приходила, вернувшись из леса. Только в этот раз холодной и влажной была ее грудь, а по ладони, гладящей Лесовика, расползалось гнилое пятно.

Демьян дернулся, тело отдалось тупой болью, но пошевелилось. Теперь он чувствовал, что лежит на твердом столе, вымазанный чем-то холодным и липким. Чем-то смердящим. Он попытался перевернуться на бок, но сил не было. Рывком поднял голову, но затылок налился пудовой тяжестью.

Прохладная ладонь прижалась к его лбу. Он втянул воздух, боясь и желая различить в нем мертвый запах Поляши. Но его не было, один лишь ромашковый отвар да сухой лен.

Стеша помогла ему приподняться. Он разлепил веки, мир плыл перед глазами. Размытое пятно вместо лица сестры, огненные всполохи там, где мерцал фитилек свечки.

— Дема, Дема… — жалобно позвала его Стешка, когда голос пробился через завесу тишины.

Так жизнь вернулась в Демьяна, но не было времени, чтобы разобраться, рад ли он этому.

— Ты меня слышишь, Демочка? — плакала сестра, покрывая его лоб поцелуями.

— Слышу, — прохрипел он и удивился, что помнит человеческую речь.

— Лес наш господин… — запричитала Стешка. — Выдюжил, вытянул брата моего из омута, я теперь до смерти твоя по праву и роду…

— Прекрати ты… — Слушать, как молодая девка причитает, словно старуха, было ему невыносимо. — Воды дай.

Рванула в сторону, только платье зашуршало. Тяжелая голова со стуком рухнула на стол, Демьян поморщился, но боль отрезвляла. Когда Стешка вернулась, он уже смог сесть и опустить дрожащие ноги на пол. Вода из кружки полилась в пересохшее горло. Дема закашлялся, зафырчал, допил до самого дна, а Стеша все топталась рядышком, жалобно на него поглядывая.

— Да хорошо все, хорошо, — успокоил он сестрицу. — Жив я. — Огляделся: дом тонул во мраке и тишине. — Где все?

Стешка вздрогнула, но покорно ответила:

— Мы тут с Феклой остались. Матушка… — Сбилась под тяжелым взглядом брата, продолжила: — Матушка к поляне пошла тебя у леса вымаливать.

Демьян досадливо поморщился. Этого только не хватало. Каким бы чудом ни вернулся, а приписывать свое спасение паршивой ведьме он не желал.

— Остальные где? — спросил он, ожидая услышать, что все спят, одну только Стешку оставили сторожить его сон, вот они с Феклой и сидят в горнице, слушают ночь.

Но сестра вдруг всхлипнула, прижалась к его плечу лбом. От неожиданности Дема застыл, потом осторожно погладил вздрагивающую спину Стешки, та зарыдала еще отчаяннее.

— Чего стряслось-то?

Худая спина задрожала, тонкие косточки проступили под кожей, хоть бери и считай. Но Демьян с силой оторвал Стешку от себя и посмотрел ей в глаза. Соленая вода заливала их предчувствием большого горя.

— Матушка увела Степана в лес… — выдохнула она, шмыгнула раскрасневшимся носом. — Тетка с Олегом за ней пошли. И девка пришлая, та, что ты в лесу нашел. Она с ними.

Дема вдохнул раз, вдохнул другой, заставил мысли разогнать ленивое движение. Спятившая ведьма увела младшего сына на лобную поляну, чтобы вымолить его, Демьяна, жизнь у леса. Для обычного человека это все показалось бы набором пустых слов. Но зверь, спящий в Деме, насторожился, поднял уши, глухо зарычал, готовясь к драке. Спятившая ведьма забрала мальчика, чтобы отдать его болоту взамен другой жизни. Жизни своего единственного сына. Жизни нового Хозяина.

— Сука!

Демьян зарычал, вскочил на ноги и чуть было не упал, но Стешка подхватила его, удержала, откуда только силы в этом тонком тельце нашлись?

— Давно они ушли?

— Не очень.

Значит, есть еще шанс успеть, остановить беду, задушить эту гнусную дуру, спасти маленькую жизнь.

— Я пойду. — Дема отстранился, шагнул к двери.

— Ты на ногах еле держишься… Не ходи. Жутко тут. Останься со мною, Дема, пожалуйста… — несмело пробормотала Стешка, а когда Дема бросил на нее злой взгляд, потупилась и отступила. — Прости, Хозяин, твое право, иди…

И слова ее, тихие, покорные, хлестко ударили Дему по лицу. На тебе, на! Такой же ты, как отец твой, живешь по праву силы, не умеешь ценить заботу и доброту. И любовь сестринскую, отважную, не просящую ничего взамен, тоже ценить не умеешь. Да и не достоин ее такой зверь, как ты.

— Прости… — пробормотал Дема, жар хлынул на щеки. — Стешка, милая, прости… Но там беда.

— Ничего-ничего. — Снова всхлипнула, вытерла нос рукавом. — Если надо, ты иди… я у окошка посижу.

Демьян шагнул к ней, чуть не упал, но осторожно обнял сестру, поцеловал в ромашковую макушку, та доверчиво затихла в его руках. Маленькая, почти ему незнакомая, но родная.

— А давай вместе пойдем? — предложил он.

— Нельзя Феклу одну оставлять. — Замотала головой, отстранилась, посмотрела бездонными озерными глазами, улыбнулась чуть заметно. — Ей из дому не выйти, помнишь?

Демьян помнил. Тех, кто был спасен великим чудом, отвоеван у леса да мертвой воды, легко потерять безвозвратно. Выйдет Фекла за порог, услышит, как тянет через лес свою песню спящий на дне озера, и пойдет к нему. Вспомнит, что почти успела стать его невестой, и не удержат в роду ее Батюшкин наговор да кровавая ворожба.

— Я вернусь. И всех приведу, — шепнул Дема и погладил сестру по нежной щеке. — Тетку Глашу, и брата, и Степушку. Все хорошо будет, веришь?

СТЕШКА

Свеча, оставленная на столе, слабо мерцала в глазах Стешки, но она больше не плакала, привычная верить обещаниям Батюшки. И когда Демьян вышел из дома, не обернувшись на последней ступени крыльца, и когда скрылся в чаще, по-звериному быстро проскользнув родовую поляну, Стешка верила, что он вернется и все будет хорошо.

Она осторожно вошла в дом, прикрыла за собой тяжелую дверь и долго стояла, вглядываясь в молодые глаза деревянного старца, который должен был защищать их род, да не сдюжил. Шорох в девичьей комнате ее не напугал. Пусть Фекла и лишилась разума, но тело ее оставалось сильным. Сестра любила кружить по комнате, беззвучно напевая что-то. Подходила к окну, рисовала на стекле невидимые знаки. Словом, жила так, как умела. Но открыть дверь, повернув ключ в скрипучем замке, Фекла не могла.

Только щелчок все равно раздался, и Стешка вскрикнула от неожиданности. На пороге стояла Фекла. Рыжая коса растрепалась, платье смялось, но взгляд больших глаз показался Стешке чистым, осмысленным.