От предъязыка - к языку: введение в эволюционную лингвистику - Валерий Даниленко

«Язык» пчёл.

Логика выживания научила своему «языку» и пчёл. Они создали свой язык, который чаще всего называют танцевальным.

Ещё Аристотель, который жил в IV в. до н. э., обнаружил, что пчёлы каким-то образом сообщают друг другу об источнике пищи. В XVIII–XIX вв. появилась догадка о танцевальной природе их «языка». В XX в. немецкий зоолог Карл фон Фриш (1886–1982), ставший в 1978 г. нобелевским лауреатом, расшифровал этот «язык». Он писал: «Если пчёлы обладают языком, стимулированные танцем новички будут находить указанный им источник пищи. Некоторые новички его находят. Стало быть, у пчёл есть язык» (там же, с. 196). Судьба подарила автору этих слов почти 96 лет жизни неслучайно: в течение долгих лет он исследовал «язык» медоносных пчёл. Результаты оказались сенсационными.

Коммуникативный танец совершает в тёмном улье пчела-разведчица, вернувшаяся в него с нектаром в своём зобике. Этот танец состоит в основном из трёх движений — восьмёрочных, виляющих и круговых. Основную информационную нагрузку несут виляющие движения. От их числа и темпа зависит содержание сообщения, которое распознаётся пчёлами, воспринимающими этот танец. Они узнают по нему, куда нужно лететь за нектаром, который принесла его добытчица. Самое поразительное состоит в том, что иногда до источника пищи пчёлам-новичкам приходится лететь до 12 км., хотя обычно расстояние от улья до этого источника — 3–4 км. А 3–4 км — разве это мало?

В своей книге Е.Н. Панов обращает внимание на комплексную природу сигнала, который сообщает своим соплеменницам пчела-разведчица. Этот сигнал состоит не только из танцевальных движений, но включает в себя также жужжание её крылышек, запах нектара, который она принесла в улей, и даже его вкус. Учёный писал: «Несомненно, что танец фуражира, возвращающегося в улей со взятком, представляет собой комплексный сигнал, состоящий из „знаков“ принципиально различного характера» (там же, с. 210).

Что и говорить, танцевальный язык пчёл — великое достижение эволюции, однако не следует его преувеличивать. Дело в том, что далеко не каждая пчела добирается до источника пищи после того, как она приняла сигнал от пчелы-разведчицы. В лучшем случае — лишь каждая пятая. Кроме того, коммуникация пчёл является ограниченной: она не охватывает матку и самцов-трутней. В ней участвуют только рабочие пчёлы-самки.

Не следует идеализировать все животные «языки», поскольку до человеческих языков им далеко, как до солнца. Е.Н. Панов писал в заключении к своей книге: «Давайте же оставим споры о терминах. Позволим себе называть способы общения животных „языком“. Но не будем забывать при этом, что перед нами совсем не тот язык, которым пользуемся мы с вами. Понять же, в чём главные и второстепенные различия этих столь разных явлений, мы сможем лишь в результате длительного и кропотливого изучения образа жизни нашим многочисленных и столь непохожих друг на друга соседей по планете» (там же, с. 238).

Но даже и сейчас ясно, добавлю я от себя, что языковой эволюции наших предков предшествовала многомиллионная эра информационной эволюции. Она состояла в отборе и совершенствовании разнообразных форм коммуникативной связи между животными, начиная с простейших и кончая нашими непосредственными прародителями — австралопитеками. Эти связи есть не что иное, как одна из форм приспособления животных к условиям и сохранению их жизни в ходе биогенеза.

В естественных условиях обезьяны реализуют свой коммуникативный потенциал далеко не полностью. Они способны на большее. Об этом свидетельствует успешное усвоение ими тех искусственных языков, которым их научают люди. Эти языки принято называть языками-посредниками.

Что такое язык-посредник? Язык, с помощью которого устанавливается общение между человеком и животным. Какое отношение имеют эти языки к проблеме глоттогенеза? Подобно тому, как по «языку» шимпанзе, мы можем в какой-то мере судить о характере предъязыка, по языкам-посредникам мы можем в какой-то мере судить о языковом потенциале наших животных предков. Оказалось, что этот потенциал намного выше, чем предполагалось до появления «говорящих» обезьян.

В 2006 г. в Москве вышла в свет замечательная книга сотрудников биологического факультета МГУ доктора биологических наук Зои Александровны Зориной и кандидата биологических наук Анны Анатольевны Смирновой «О чём рассказали „говорящие обезьяны“. Способны ли высшие животные оперировать символами?». Эта книга, пожалуй, — самый скрупулёзный источник по истории установления общения человека с животным.

Что такое общение? С одной стороны, это речепорождение, а с другой, речевосприятие. О том, что животные в какой-то мере способны понимать человеческую речь, известно с давних пор. Ещё в древности люди отдавали какие-то команды, например, лошадям или собакам, и они их понимали и выполняли. Сложнее дело обстояло с речепорождением. Именно оно стало в первой половине XX в. камнем преткновения в обучении обезьян человеческому языку. Именно оно было главной целью учёных, стремящихся к общению в животными с помощью языков-посредников.

Языки-посредники делятся на два типа — естественные и искусственные. В первом случае мы имеем дело с теми или иными человеческими языками, а во втором — с жестовыми, жетонными и компьютерными языками.

Обезьяны.

Ещё в XVIII в. Жюльен де Ламетри не сомневался в том, что обезьяну можно научить говорить по-человечески. В первой половине XX в. были предприняты попытки осуществить мечту Ж. де Ламетри на практике.

В 1909 и 1911 годах Уильям Фурнесс приобрёл четырёх обезьян — двух орангутанов и двух шимпанзе. Он стал их учить говорить по-английски. Самой способной оказалась самка орангутана. Через полгода она научилась говорить слово dad(папа). Она произносила его довольно чётко и употребляла по отношению к У. Фурнессу. Вдохновлённый удачей, он потратил неимоверные усилия, чтобы научить орангутана говорить слово сир (чашка). Как и первое слово, его подопечная понимала значение этого слова и употребляла его к месту. Увы, на этом её языковые успехи прервались: она умерла от пневмонии. Попытка же У. Фурнесса научить шимпанзе освоить слово сир потерпели фиаско, хотя он пытался это сделать в течение пяти лет. Он решил, что орангутаны в языковом отношении способнее шимпанзе.

Языковой престиж своего племени поддержала шимпанзе Вики — воспитанница американских учёных Кэти и Кейта Хейсов. Несмотря на свой разбойничий характер, Вики оказалась очень способной ученицей: помогала собирать и мыть посуду, каждое утро бегала за газетой и, развалившись в кресле, разворачивала её перед собой, делая вид, что с увлечением её читает. Она научилась рисовать, но самое главное — произносить слова та, dad и сир, но только последнее из этих слов она употребляла осмысленно. Вики прожила лишь 7 лет.

Какой же вывод отсюда следует? Уильям Фурнесс и супруги Кэти и Кейт Хейсы показали, что возможности обезьян в порождении устной человеческой речи (речепорождении) являются очень ограниченными. Почему? Дело здесь не в уровне их интеллекта, а в неприспособленности их гортани для произношения звуков человеческой речи. Их органы артикуляции не прошли по тому эволюционному пути, по которому прошли наши предки.