Дневники вампира. Темный альянс - Лиза Джейн Смит

В похоронном бюро было холодно. Бонни беспокойно огляделась,не понимая, как она здесь оказалась, и попыталась собраться с мыслями. Она быласовершенно одна, и почему-то это ее беспокоило. Может быть, здесь должен бытькто-то еще? Она кого-то искала.

В соседнем помещении горел свет. Бонни зашла туда, и еесердце бешено застучало. Это был зал для прощаний, в нем стояли высокиеканделябры, в которых, дрожа и мерцая, горели белые свечи. В окружении свечейстоял белый гроб с открытой крышкой.

Медленно, словно повинуясь какой-то непреодолимой силе,Бонни пошла к гробу. Она не хотела в него смотреть. Но она должна была. Там, вэтом гробу, ее что-то ждало.

Весь зал был залит мягким белым светом свечей. Бонни словнобы шла по островку сияния. И все-таки ей ужасно не хотелось заглядывать в гроб…

Двигаясь еле-еле, как в замедленной съемке, она дошла догроба и увидела белую атласную обивку. Гроб был пуст.

Бонни задвинула крышку и, тяжело дыша, облокотилась о гроб.

Боковым зрением она уловила какое-то движение и резкоповернулась.

Это была Елена.

— Господи, как ты меня напугала, — сказала Бонни.

— Кажется, я говорила, чтобы ты больше не приходиласюда, — сказала Елена.

На этот раз ее светло-золотые, как пламя, волосы былираспущены и волнами ниспадали по плечам и спине. На ней было тонкое белоеплатье, мягко переливающееся в свете свечей. Она и сама была похожа на свечу —светлая, сияющая. Она была босиком.

— Я пришла, чтобы… — пробормотала Бонни. В глубинеее сознания брезжила какая-то мысль. Это был ее сон, ее транс. Она должна былавспомнить. — Я пришла, чтобы ты смогла встретиться со Стефаном, —сказала она.

Глаза Елены расширились, губы приоткрылись. Бонни узналаэтот взгляд — взгляд, полный боли и невыносимой тоски. Пятнадцать минут назадона видела тот же взгляд у Стефана.

— Ох, — шепотом сказала Елена. Она сглотнула, ееглаза покрылись поволокой. — Ох, Бонни… я не могу.

— Почему?

В глазах Елены стояли слезы, ее губы дрожали.

— А что, если все опять начнет меняться? Что, еслипоявится он, и… — Она прикрыла рот рукой, и Бонни вспомнила свой последнийсон, где изо рта Елены градом сыпались зубы. Бонни бросила на нее взгляд,полный сочувствия и ужаса. — Неужели ты не понимаешь? Если это случится, яэтого не вынесу, — прошептала Елена. — Если он увидит меня такой… Яни над чем здесь не властна, я не настолько сильна. Прошу тебя, Бонни, непускай его сюда. Передай, что мне ужасно жалко. Передай, что… — Елена закрылаглаза. Она плакала.

— Хорошо. — Бонни сама была готова разрыдаться, ноона понимала, что Елена права. Она отыскала сознание Стефана, чтобы все емуобъяснить и помочь пережить разочарование. Но едва она вступила с ним вконтакт, как поняла, что совершила ошибку. — Стефан, нет! Елена сказала…

Это уже не имело смысла. Его разум был сильнее, и в тотсамый миг, когда она установила с ним связь, он взял над ней верх. Онпочувствовал, о чем говорили Бонни и Елена, но отказывался принять отказ. Боннибеспомощно ощущала, как ее сознание сдается, а его сознание несется все ближе иближе к острову света, образованному свечами. Она ощущала, как он появляется,как обретает форму. Обернувшись, она увидела его самого — черноволосого, свстревоженным лицом и пронзительными, как у сокола, зелеными глазами. ТогдаБонни поняла, что уже ничего нельзя сделать, и отступила в сторону, оставив ихнаедине.

Стефан услышал мягкий шепот, полный боли.

— Нет.

Голос, который он уже отчаялся услышать вновь, голос,который ему никогда не забыть. По телу пробежали мурашки, и он почувствовал,что начинает дрожать. Он обернулся на голос — и больше уже не мог думать ни очем другом, а его разум едва не помутился от наплыва чувств.

Зрение Стефана было затуманено, он видел перед собой толькоразмытое пятно света, яркое, словно от тысячи свечей, — но это не имелоникакого значения. Он ощутил ее присутствие. Ощутил то же светло-золотоесияние, льющееся прямо в его сознание, что и в первый день своего пребывания вФеллс-Черч. Сияние, исполненное холодной красоты, обжигающей страсти иполнокровной жизни, требующее забыть обо всем на свете и идти навстречу.

Елена. Это действительно была Елена.

Ее присутствие заполнило его целиком, до кончиков пальцев.Все его изголодавшиеся чувства устремились к волне света, изнемогая от желаниянайти ее и от тоски по ней.

И тогда она вышла вперед.

Она двигалась медленно, неуверенно, словно борясь с собой.Стефан понял, что он не может пошевельнуться.

Елена.

Он разглядывал каждую ее черточку, словно видел ее впервые.Светло-золотые волосы, окружавшие лицо и плечи, как нимб. Светлая, безупречнокрасивая кожа. Тонкое гибкое тело. Она отпрянула от него, предостерегающеподняла руку.

— Стефан, — послышался тихий голос, и это был ееголос. Ее голос произнес вслух его имя. Но в нем звучала такая боль, чтоСтефану захотелось броситься к ней, сжать в объятиях, дать слово, что все будетхорошо…

— Стефан, прошу тебя… Я не могу…

Теперь он видел ее глаза. Темно-голубые, как лазурит,сияющие в золотом свете. Широкие от боли и влажные от непролитых слез.

— Ты не хочешь меня видеть? — Его голос был сухим,как пыль.

— Я не хочу, чтобы ты видел меня. О, Стефан, он можетсделать все что угодно. И он нас найдет. Он придет…

Стефан испытал облегчение и мучительное блаженство. У негоне получалось задуматься над смыслом ее слов, но это не имело никакогозначения. Достаточно было того, как она произнесла его имя. В этом коротком «о,Стефан» были ответы на все его вопросы.

Он медленно приблизился к ней, и его рука нашла ее руку. Онвидел, как она протестующе покачала головой, видел, как приоткрылись ее губы, иучастилось дыхание. Вблизи все ее тело словно сияло изнутри, как пламяпрозрачной восковой свечи. Капельки слез блестели на веках, как бриллианты.

И хотя Елена все еще качала головой, все еще пыталасьостановить его, она не отдернула руку. Она не сделала этого даже тогда, когдапальцы его протянутой руки коснулись ее прохладных пальцев так, словно ихразделяло стекло.

Они стояли так близко, что ей было не отвести взгляда. Онисмотрели друг на друга, смотрели, не отворачиваясь. И наконец она пересталатихо повторять «Стефан, не надо» и прошептала одно лишь его имя.

Он не мог ни о чем думать. Сердце было готово выпрыгнуть унего из груди. Она стояла здесь, они были вместе, и все остальное не имелоникакого значения. Он не замечал странностей этого места, не думал, что кто-томожет за ними подглядывать.