Счастливый брак - Рафаэль Иглесиас

Советчиков мужского пола можно было пересчитать по пальцам. Бернард, его безусловный враг во всем, что касалось Маргарет, всегда носил черные джинсы и синюю рубашку. Сводный брат Энрике, Лео, был старше на восемь лет и с тех пор, как ему стукнуло пятнадцать, никогда дольше двух дней без девушки не оставался и, скорее всего, посмеялся бы над его переживаниями. «Если ты беспокоишься о том, что надеть, ты уже проиграл» — так представлял себе Энрике совет Лео. Оставался Сэл, фанатичный приверженец итальянских брюк. Он настаивал, что, несмотря на зимний холод, их легкость неизбежно приведет к возникновению душевного тепла.

— Мистер Рики, со своими длинными ногами ты просто неотразим в этих штанах. Да она их с тебя сдерет. Парень, ты в них выглядишь как Мик Джаггер.

— Я выгляжу так, будто сижу на героине?

Сэл мрачно настаивал:

— Надевай миланские штаны, мистер Рики. Вот увидишь, у нее сразу слюнки потекут.

Энрике казалось маловероятным, что в молодом человеке на Маргарет может произвести впечатление что-либо внешнее, включая одежду. Он решился пригласить ее на свидание во многом потому, что в конце Обеда для Сироток она вдруг выступила с заявлением, в целом осуждающим его пол.

Вскоре после кофе, десерта и сигарет Энрике собрался потихоньку исчезнуть навсегда. Обдумывая, как бы ему вежливо попрощаться с Пэм, девушкой, которую, как он считал, Маргарет предназначила ему, он услышал, как хозяйка дома воскликнула:

— Мужчины всегда обещают мне, что позвонят, а потом не звонят. Видимо, во мне есть нечто отталкивающее или пугающее. Пусть так. — Она довольно рассмеялась. — Но зачем тогда говорить, что собираешься позвонить, если это неправда?

Фил и Сэм, которые весь вечер вели себя уверенно и высокомерно, онемели от такого вызова. Они уставились на синеглазую, веснушчатую Маргарет, будто перед ними был огнедышащий дракон.

— Я права? — спросила она Лили, которая тут же веселым, звонким голосом откликнулась:

— Никому даже в голову не приходит пообещать мне позвонить!

Маргарет взглянула в противоположный конец стола на Пэм, рассчитывая на поддержку, но Пэм молча сидела с обеспокоенным видом, будто ждала какого-то подвоха. Тогда Маргарет обрушила свой сарказм на оторопевшего Фила:

— Кто вообще просит вас звонить? Зачем вы врете, что позвоните? Может, я вообще не хочу, чтобы вы звонили!

— Может, именно поэтому мы и не звоним, — сказал Фил, очнувшись от временной потери дара речи и умело обернув против Маргарет ее собственные слова.

— Именно поэтому ты мне не позвонил? — возмутилась она.

За этим резким переходом от нападок на мужчин в целом лично к Филу последовала длинная пауза. Фил посмотрел на Сэма, но, не дождавшись подмоги, слабо проблеял:

— Я? Когда?

— Да каждый раз, как мы встречаемся с тобой после окончания университета! На первой встрече выпускников, у Мэри Уэллс в Бруклине, на пляже в Ист-Хэмптоне! «Я тебе позвоню», — продекламировала Маргарет, передразнивая многозначительную интонацию Фила: генерал Макартур обещает вернуться с победой. — Каждый раз. Я никогда тебя не просила. Никогда не предлагала позвонить или встретиться. Ты по собственной инициативе говорил, что позвонишь, и потом не звонил. Ну что, молодой человек, как вы можете объяснить свое поведение?

Вместо того чтобы чувствовать солидарность со своим полом, Энрике ликовал, наблюдая такой поворот событий. Он прекрасно понимал, почему мужчины иногда неискренне обещают позвонить женщине. Он и сам собирался пробормотать что-нибудь вроде того, что надеется снова увидеть Пэм. Не сказать ничего означало наткнуться на обиженный или разочарованный взгляд, а в мужчине, особенно в еврейском сыне, такой взгляд будил длинную череду неприятных воспоминаний. Это не было лицемерием. Произнося эти слова, он бы сам искренне в них верил. В эту минуту. Потом, освободившись от всегда столь убедительных женских чар, он бы решил, что не станет звонить. Но такое поведение было типичным для унылой Пэм и застенчивого, скованного Энрике. Фил же, с его аккуратной бородкой и басом оратора, был в достаточной степени хищником, чтобы преследовать женщину, которой он не увлечен, — а Маргарет со всех точек зрения была первоклассной добычей. И несмотря на все это, Фил не позвонил? Энрике пребывал в недоумении. На маленькой кухне Маргарет они толкались бедрами и, заигрывая друг с другом, тянули в разные стороны штопор. В тот момент Энрике готов был дать голову на отсечение, что Фил набрал номер Маргарет как минимум один раз.

Видя смущение Фила, Сэм захихикал. Маргарет тут же повернулась к нему:

— А как насчет тебя? Ты тоже говорил, что позвонишь, всякий раз, как со мной пересекался — на вечеринках у Минди, у Джоэла — говорил, а потом не звонил. Что случилось? Телефонный оператор заблокировал твой номер?

— Я… э-э… я… ну… я… — забормотал Сэм, но потом, когда все остальные расхохотались, нашел в себе силы ухмыльнуться. Преувеличенно серьезным тоном он добавил: — Я тебе позвоню, и мы это обсудим.

Раздался еще один взрыв смеха. Маргарет сияла, словно в этом с самого начала состоял ее план: оживить веселье, когда все уже начали выдыхаться.

— Нет-нет! — запротестовала она и, перекинув правую ногу через подлокотник кресла, приняла в точности такую же позу, как в гостях у Энрике. — Не звони! Что-то не так с нынешними мужчинами и женщинами! Они не пишут писем. Нужно вернуться к тому, как это было во времена Джейн Остен.

— Но письма будут задерживаться, теряться, начнется ужасная неразбериха, — возразила Лили.

— Что ж, это лучше, чем не дождаться телефонного звонка! — не согласилась Маргарет. — Может, это относится только к выпускникам Корнелла? — предположила она и, взглянув через стол на Энрике, обратилась к нему: — Может, проблема в этом?

Пыталась ли она таким образом предупредить его, чтобы он не давал напрасных обещаний звонить Пэм, если в действительности не намерен этого делать? Но разве она не сделала ситуацию еще более неловкой, высказав свою просьбу во всеуслышание? Энрике покосился на Пэм и обнаружил, что она уже не хмурится, а сияет от удовольствия: Маргарет удалось смутить молодых львов. Поблескивающие черные глазки Пэм выжидающе смотрели на Энрике.

Фил озвучил то, что чувствовал Энрике:

— Ну вот, теперь ты окончательно запудрила нам мозги. Что прикажешь делать? Звонить? Писать? Говорить, что мы не будем звонить? Говорить, что мы не позвоним, а напишем?

Вместо того чтобы сразу ответить, Маргарет, выгнувшись грациозно и соблазнительно, как кошка, потянулась за лежащими на столе сигаретами. Зажав в губах «Кэмел лайтс», она ждала, пока Фил зажжет для нее спичку, — к ужасу Энрике, эти двое напомнили ему богемных любовников из фильмов 30-х годов. Выпустив первый клуб дыма, Маргарет ответила:

— Вы должны сказать, что вы не будете звонить, — она сделала паузу для усиления драматического эффекта, — а потом все-таки позвонить!