Заколдованная Элла - Гейл Карсон Ливайн

Все это я терпел, пока Элла от меня пряталась. А теперь целый год ее не увижу.

Надо срочно ему написать. Если он решил, что я разозлилась, то первым нипочем мне не напишет. Только как мне объяснить ему, почему я не показывалась?

В гостевой комнате нашлись и бумага, и перо, и чернила. Я очинила перо — и обнаружила, что не знаю, с чего начать. Называть принца Чаром в личной беседе — это пожалуйста, а в письме — совсем другое дело. Слова «Дорогой Чар» на бумаге выглядели сущим нахальством. «Дорогой принц Чармант» или «Ваше высочество» — слишком церемонно. А чем закончить? «Искренне твоя» — деревянно, а «С любовью» — нет, извините.

Я решила пропустить обращение и начала писать. Все равно письмо будет адресовано Чару, ошибки быть не может.

Мне запрещено выходить из комнаты. Я видела, как ты приходил, и видела, как уходил. Я помахала тебе, только ты, наверное, не заметил. Отец очень на меня сердит. Ты тут совсем ни при чем. Он обиделся, что я ушла с бала.

Просидеть под замком мне осталось еще два дня. Но сейчас ты уехал, я лишилась надежды попрощаться с тобой, и сидеть в заточении уже не так ужасно. Я очень хотела бы, чтобы ты мне писал — и не только об Айорте. У меня много вопросов, некоторые — неделикатные. Ты учился в школе с другими детьми, или у тебя были личные учителя? Мне кажется, ты прекрасно успевал по всем предметам, но, может быть, я ошибаюсь? Кто заботился о тебе, когда ты был совсем маленький? Когда ты узнал, что ты принц и в конце концов станешь королем? Как это открытие повлияло на тебя?

Если мои вопросы тебе неприятны, не отвечай на них, пожалуйста.

Дальше я рассказала ему о том, как мне жилось до маминой смерти, во что мы играли с мамой и Мэнди, каково на вкус бодрящее снадобье и как мне рассказывали сказки. Умолчала я только о самом главном: о даре Люсинды и о том, что Мэнди — фея.

А потом пообещала:

В следующем письме я подробнее напишу про пансион, про эльфов, про Арейду, мою подругу из Айорты. Если ты ответишь быстро, я пришлю тебе еще и рецепт нашего с Мэнди рулета с вареньем (кроме всего прочего, я отлично готовлю, хотя в пансионе этому не учат). А ты испечешь рулет и удивишь гостей.

Если будешь писать, пожалуйста, адресуй письма не мне и ни в коем случае не давай понять, кто отправитель. Пиши Мэнди. А она мне обязательно передаст.

Ну вот, тебе не по душе, что я предлагаю всякие уловки и увертки. Остается лишь надеяться, что человек, который так великолепно катается по перилам, сумеет преодолеть излишнюю щепетильность в этом вопросе.

Как сказала бы моя подруга из Айорты, «Адумма убенсу енуссе онсордо!» — «Прошу тебя, отвечай поскорее!»

Внизу я приписала: «С нетерпением, Элла». Хотя бы не очень официально. А потом вернулась в начало и добавила: «Дорогой Чар!»

Как же написать адрес? Понятия не имею, где Чар живет.

В конце концов я отправила письмо в королевское семейство Айорты, уповая на то, что оно попадет в руки порядочного человека, который и передаст его куда нужно.

Оставалось ждать ответа. А тем временем… чего я только не натерплюсь от мачехи с сестрицами!

Через три дня после отъезда Чара отец тоже уехал — опять по торговым делам. Перед тем он поговорил со мной с глазу на глаз в маленькой гостиной, которую он превратил в свой кабинет.

— Я уезжаю в полдень, — сказал он. — Хвала небесам, фея оставила мне свободу воли и здравомыслие и я в состоянии уехать, хотя буду тосковать по моей Ольге каждую секунду. Ничего себе дар! Если бы я мог взять нож и вырезать кусок сердца, который принадлежит жене, я бы взял и вырезал! — И он потрогал кинжал в ножнах на поясе.

Нипочем не поверю: себе он больно не сделает, не на такого напали.

— Почему ты оставляешь меня у них? — спросила я.

— А куда тебе деваться? Из пансиона ты сбежала, а здешнее общество лучше того, в какое ты попадешь, если поедешь со мной. Себя я тоже имею в виду. Не вздумай снова убегать.

— Твое общество мне нравится больше. — Это была правда: в отце сохранилась хоть капля искренности, а в Хетти и мамочке Ольге ее не было ни на грош.

— Ты мне льстишь. Ну, подойди, поцелуй отца на прощание.

— До свидания.

— Я буду скучать по тебе, дитя мое. — Он поцеловал меня в лоб. — Предпочитаю любить жену на расстоянии. Вернусь не скоро.

— Мне все равно.

Оказалось, не все равно.

Не успела отцовская карета скрыться из виду, как мамочка Ольга проглотила слезы и приказала лакею перенести мои пожитки в каморку в крыле для слуг.

Это была скорее тюремная камера, чем комната, — с крошечным оконцем и без камина, и места в ней хватало только для шкафчика и соломенного тюфяка на полу. Близился декабрь, и в комнате было холодно. Зимой она превратится в ледник.

Когда вещи перенесли, мамочка Ольга послала за мной. Она была в задней гостиной, выходившей в сад; Хетти с Оливией пристроились рядышком. Я опустилась на стул у дверей.

— Элла, сидеть в присутствии своих благодетельниц невежливо.

Я не шелохнулась.

— Да как ты!.. — зашлась мамочка Ольга.

— Элла, встань, — скомандовала Хетти.

Несколько мгновений я боролась с собой, но потом поднялась.

Хетти обняла меня за плечи.

— Мама, Элла будет послушной девочкой. Элла, скажи маме, ты будешь слушаться?

— Да, конечно, — промямлила я, со всей силы наступая ей на носок острым каблуком.

Хетти взвизгнула от боли.

— Что все это значит? — вопросила мамочка Ольга.

— Это значит, мама, что Элла всегда делает то, что ей велят. Не знаю почему, но так и есть.

— Правда?

Хетти кивнула.

— А меня она тоже будет слушаться, да? — осенило Оливию.

— Элла, хлопни в ладоши три раза, — велела мамочка Ольга.

Я вцепилась в юбки, вытянув руки по швам.

— Нужно подождать, — пояснила Хетти. — Она пытается сопротивляться. Смотри, стала вся красная.

Я трижды похлопала в ладоши.

— У меня очень умная дочь! — И мамочка Ольга улыбнулась Хетти.

— Такая же умная, как и красивая, — сказала я.

Обе хотели что-то ответить и растерянно осеклись.

— Хетти некрасивая! — заявила Оливия.

Мамочка Ольга позвонила в колокольчик. Тут же в комнату вошли две горничные, а следом — Мэнди и остальные слуги.

— С этой минуты Элла одна из вас, — сообщила мамочка Ольга. — Научите ее, как быть хорошей служанкой.

— Беру ее в помощницы, — тут же сказала прачка.