Грязные игры - Фридрих Незнанский

Начальник 2-го отделения МУРа

подполковник милиции

Яковлев В. М.

Конечно, как только к Грязнову поступило это донесение, он тут же позвонил мне.

Честно говоря, я предполагал, что документы, которые передал мне Быстров, несколько сомни­тельны. Теперь это можно считать почти доказан­ным. А это могло означать только одно.

Итак, некто заказал убийство Сереброва и Старевича. Заранее были заготовлены липовые доку­менты, подтверждающие их вражду, для того что­бы запутать следствие. Затем люди, готовящие эти документы, уволились из милиции и разбрелись кто куда. Я уверен, что и в Томске уже нет никакого Расулова, не говоря уже о Митрохине с его женой- еврейкой. Ну да ладно, не в этом дело. Те же люди сделали так, что Теплова приняли на работу в хок­кейную лигу. Может быть, он там был кем-то вроде резидента. Затем, когда пришла пора расправиться с командой, прибывшей из Америки, они просто-на­просто убрали Теплова, чтобы за руль сел кто-то из команды. Зачем? Почему они убили Теплова в лесу, а не в машине, заодно с другими хоккеистами? Мо­жет быть, им нужно было знать, что он погиб на­верняка, потому что только он может подтвердить то, что два рапорта были сфабрикованы? В маши­не остались живыми четверо из шести. А если бы им нужно было избавиться от всех, то способов это сделать полно. Убийцы с автоматом могли, в конце концов, расстрелять всех пассажиров уже после ка­тастрофы — машину-то обнаружили только через полчаса.

Значит, им нужно было, чтобы кто-то остался жив. Ведь погибли только те, в кого попали пули — собственно от автокатастрофы никто не умер... По­чему?

Эти бесконечные вопросы меня скоро доконают.

28 сентября 1997 года

18.20 по восточному времени США

Нью-Йорк,

район Южного Бронкса

Никакой книжки в бардачке не оказалось. Гри­ша порылся среди нескольких магнитофонных кас­сет, разных лежалых бумажек, непочатых пачек сигарет и старой, потрепанной карты Нью-Йорка. Книжки не было.

Нету твоей книжки, — развел руками Гриша.

Ты давай мне не дури тут, — глаза пассажир­ки сузились и стали как две щелочки для опуска­ния монет, — как это нету?

Нету, и все. Я ее в бардачок положил. А те­перь ее здесь нет. Сама посмотри.

Пассажирка сама порылась в бардачке и убеди­лась, что Гриша прав.

Ну вот что, слушай меня внимательно, — раз­дельно и четко произнесла она, — теперь твоя жизнь зависит от того, найдешь ты эту книжку или нет. Не найдешь — тогда никто даже твоего трупа не най­дет. И заодно твоей жены и детей. Ты меня понял?

Сказано это было таким тоном, что Гриша даже на секунду не усомнился в ее решительных намере­ниях. Но с другой стороны, он ума не мог прило­жить, куда подевалась эта проклятая книжка.

—Ну я не знаю... — неуверенно сказал Гриша, — может, куда-нибудь завалилась?

Вдруг сзади послышался звук автомобильного сигна­ла. Гриша глянул в зеркало заднего вида и обомлел. Сзади стоял тот самый темно-вишневый «кадиллак», который позавчера гнался за его пассажиром.

Это был конец.

А вот и мои ребята, — обрадовалась пасса­жирка, — теперь они помогут тебе найти книжку.

Гришей вдруг овладела страшная апатия. Может, он бы еще успел завести машину, выскочить около полицейского участка, закричать, наконец. От стра­ха он не мог двинуть ни рукой, ни ногой и только наблюдал, как из «кадиллака» вылезают двое, те самые «гангстеры», и подходят к его машине.

Привет, Ната, — сказал один из них, просо­вывая голову в открытое окно со стороны пасса­жирки, — а мы уж думали, не найдем. Как этому фраеру удалось тебя увезти?

А вы что, ублюдки, оглохли? Не слышали сиг­нала, когда мы подъехали? — неожиданно окрыси­лась Ната (теперь Гриша наконец узнал ее имя).

Слышали, — примирительно произнес вто­рой, — но он так резко газанул, а потом свернул. Мы всю округу излазили, пока вас нашли.

Козлы, — вполголоса сказала она.

Что с рукой? — гангстер заметил, что она вся в крови.

Не твое дело.

Он что, сопротивлялся? Так, может быть, мы этого пидора того...

Пошел ты...

Она повернулась к Грише:

Ну что будем делать?

Тот пожал плечами.

Не знаешь... Зато я знаю. Мы поедем к тебе домой. Может быть, книжка там.

Она сделала знак своим подручным, и они выта­щили Гришу из машины, и засунули его на заднее сиденье. Гриша даже и не думал сопротивляться. Один из гангстеров сел на его место.

Поехали, — скомандовала Ната.

Вообще-то Гриша надеялся, что они не знают его

адреса. Он уже готовился к тому, чтобы, как парти­зан, стиснуть зубы и не выдать врагу местонахож­дение единственных и самых дорогих ему людей на всем белом свете. Но выбивать из него признание бандитам не понадобилось. Они, похоже, были и так прекрасно осведомлены.

Вон между домами мелькнул знакомый силуэт Бруклинского моста. Сейчас поворот направо, на Шипсхэд-бей, в конце которого и находился дом, в одной из небольших квартир которого жила семья Резников.

Приехали.

Когда они поднимались по темной лестнице, у Гриши подгибались коленки. Он не хотел думать о том, что произойдет через несколько минут...

Ната с сожалением посмотрела на Гришу.

Слушай, ты бледный, как кефир. Советую взять себя в руки и вспомнить, где эта чертова книжка. Не бойся, если она найдется, мы тебя не тронем.

«А если не найдется...» — машинально подумал Гриша и похолодел еще больше.

Слова и все окружающие звуки Гриша слышал, как в тумане. Звук старого, поднимающего их на пятый этаж лифта. Лязг железных дверей. Звонок в дверь.

Гриша, это ты? — донесся из-за двери голос Милы.

Ната толкнула его в бок и прошипела:

Ответь!

Но этого не понадобилось. Дверь и так откры­лась.

Ой! — испуганно вскрикнула Мила, увидев на пороге всю компанию. Надо сказать, тут любой бы испугался. Безумные глаза мужа, разбитое лицо, залитая кровью майка. Не лучше выглядела и Ната, повязка на руке которой промокла от непрерывно сочащейся крови, в которую была выпачкана ее блузка. Когда же Мила заметила огромные блестя­щие пистолеты в руках гангстеров, то, похоже, про­сто потеряла дар речи.

Не волнуйтесь, — миролюбиво сказала Ната, — мы пришли с вашим мужем поискать одну вещицу.

И она, легко отстранив худенькую Гришину жену, вошла в квартиру. Вслед за ней ввалились и все остальные.

Кто это? — севшим от испуга голосом спроси­ла Мила Гришу.

Это?.. — только и произнес он.