Кьяра и Франческа, или Бал для Золушек - Салма Кальк

— Пошли, Паоло! — зашипела на него тётка. — Говорила я тебе — нечего нажираться с обеда! — и повернулась в сторону Антонио. — Ведите, куда там надо пойти, чтобы увидеть Кьяру. И если она ещё не собрана, пусть пеняет на себя!

Их повели к лифту — Антонио впереди, Уго сзади. Бедная Кьяра, вот не повезло человеку с родителями! И чего они вообще припёрлись? Она им регулярно звонит, прямо каждый день, Октавио матери так часто не звонил никогда. Раньше ещё и денег посылала, теперь копит на дальнейшую жизнь. Содержать её не надо, проблем от неё никаких. Чего ещё хотят?

Он представлял себе, что такое жить с отцом-пьяницей. И отчаянно завидовал кузену Джанни — почему ему в отцы достался крутой, талантливый и работящий дядя Марчелло, а самому Октавио — его отец, который всю жизнь больше пропивал, чем зарабатывал. Два родных брата, а судьбы совсем разные. Поэтому неудивительно, что Кьяра уехала от такой жизни и не хочет возвращаться.

Стоп, может, там какая помощь нужна, они ж в неадеквате оба, эти родители!

Октавио подбежал к посту.

— Гвидо, а куда этих повели — ну, родителей Кьяры?

— Дон Лодовико велел доставить к нему в кабинет, — ухмыльнулся Гвидо.

Тогда всё ок. Дон Лодовико отделает непрошенных гостей по высшему разряду, только рожки да ножки от них останутся.

Элоиза успела прийти в кабинет Лодовико раньше того, как снизу поднялись родители Кьяры. Анна тоже прибежала, запыхавшись, и следом за ней важно вплыл отец Варфоломей.

— Говоришь, явились? Ну, ну, поглядим, — он разместил себя в кресле и оглядел остальных. — Думаю, не совсем плохие люди — девочка-то у них хорошая. Но кто знает, конечно, всякое бывает.

Мрачнейший Лодовико сидел во главе стола. Варфоломей уселся по его правую руку, Анна — по левую.

— Донна Элоиза, сядьте тоже куда-нибудь, — хмуро глянул на неё хозяин кабинета.

— Дон Лодовико, я, с вашего позволения, тихо постою у окна. Словно меня здесь и нет.

И в этот момент Антонио открыл дверь снаружи.

— Дон Лодовико, пришли господин и госпожа Маури.

— Пригласи, — буркнул Лодовико. — Добрый день. Проходите, располагайтесь, — кивнул вошедшим гостям на свободные стулья.

Смертельно уставшая, очень худая женщина и не вполне трезвый мужчина. Возраста их всех, плюс-минус, только очень уж побиты жизнью. Вошли, стоят на пороге, озираются.

Элоиза подтолкнула их немного — в самом деле, путь уже подойдут к столу и сядут.

— Здравствуйте, — начала госпожа Маури, расправив на коленях юбку. — Где моя дочь? Она здесь?

— Если мы об одном и том же человеке — то да, — подтвердил Лодовико. — Ей передали, что её спрашивают, она сейчас придёт.

— Никто её не спрашивает! — громко заявил господин Маури. — Чего её спрашивать, потаскуху эту! Домой — и весь разговор, хватит, поработала!

Он хотел ещё что-то сообщить, но Элоиза обездвижила ему кончик языка. Он задышал тяжело, дернулся было встать, но потом подумал и сел обратно.

— Кто вы? — спросила госпожа Маури. — Почему вмешиваетесь в наше семейное дело? И что наша дочь вообще здесь делает?

— А вы и не в курсе, где находитесь? — удивилась Анна.

— Я не знаю, что такое палаццо Эпинале. Вероятно, историческое здание, в котором что-то размещено. На ваших дверях нет таблички.

— Здесь располагается личная резиденция и офис его высокопреосвященства кардинала д’Эпиналя, а я — заместитель начальника здешней службы безопасности, — известил гостей Лодовико. — Ваша дочь принята на работу в штат ещё в прошлом году. Госпожа Тритти — её начальница.

— И кем это она здесь работает? — свела брови госпожа Маури.

— Она занимается уборкой офисных помещений. Кроме того, на ней уход за некоторой частью дворцовых растений и двумя аквариумами из коллекции его высокопреосвященства, — сообщила Анна.

— И… ей платят за это зарплату? — удивилась госпожа Маури.

— Разумеется, — подтвердил Лодовико.

— И… вы говорите, с прошлого года? — продолжала сомневаться мать.

— Да, — кивнула Анна, не вдаваясь в детали.

Госпожа Маури оглядела кабинет ещё раз, упёрлась взглядом в Варфоломея. Элоизу она увидеть не могла.

— А вы кто? То есть, святой отец, простите, что вы здесь сейчас делаете?

— Я знаю вашу девочку с того дня, как она появилась здесь у нас. Более того, она выбрала меня исповедником. Мне очень хотелось познакомиться с её родителями, — но смотрел Варфоломей при этом только на мать.

— И… вы можете сказать о ней что-нибудь? — госпожа Маури сбавила обороты.

— Ни одного дурного слова, — покачал головой Варфоломей. — Как давно она покинула вас?

— Почти год назад, с тех пор — только звонила по телефону. Даже на Рождество не приехала! — мать, было успокоившаяся, снова начала заводиться. — Как будто у неё семьи нет! Вот вы знаете, где она была?

— Здесь, — подтвердил Варфоломей. — Я думаю, если вы попросите, она покажет вам свою квартиру. И расскажет о своей жизни. Если она звонит вам по телефону, то что же, вы совсем её не расспрашиваете?

— Она больше спрашивает про нас, чем рассказывает про себя. И всегда говорит, что всё в порядке, — сказала мать. — Что здорова, и что у неё всё благополучно. И мы думали, так и есть! Правда, она сначала посылала нам деньги и говорила, что снимается в кино, но потом перестала их присылать и уже ничего не говорила о работе! И никакого кино мы не видели тоже!

— Я полагаю, с кино не сложилось, — мягко сказал Варфоломей. — А какое будущее вы видели для неё?

— Я думала, она выучится и пойдёт работать в школу, как и я!

— А она хотела работать учительницей?

- А кто ж её спрашивал? Я прошлым летом приболела, и не смогла должным образом проконтролировать её отъезд. А потом она сразу же позвонила — мол, всё отлично, нет нужды беспокоиться! Это ты говорил — отстань, девочка звездой будет, и вот тебе твоя звезда, полы моет! Я разве для этого её рожала и учила? — госпожа Маури ткнула супруга в бок.

Наверное, больно ткнула, он аж подскочил. Элоиза быстро сняла заморозку — чтобы не подумали чего.

— Это ты! Это ты её распустила! — вместе с возможностью говорить вернулись все те гадкие слова, которые так и вертелись на его языке.

— Эй, родители, вы даже в чужом доме не можете не ругаться? — услышали вдруг все от двери. — Здравствуй, мама, здравствуй, папа.

Кьяра была, как показалось Элоизе, на высоте — волосы аккуратно убраны, ни грамма косметики, брючный костюм — вроде бы, она в нём ездит на учёбу.

— Кьяра, — только и смогла сказать мать.

— Явилась, тварь, — отчётливо проговорил отец.