Пассажирка - Александра Бракен

– Отлично, – мрачно кивнул Чейз. – Скажу остальным, что у тебя нет претензий.

Николас прищурился:

– Какого дьявола ты болтаешь?

– Половина мужчин валяется у ее ног; другая половина уже сделала предложение, в их числе юный Джек, который поклялся своей дорогой «мисс», что будет верен, если только она подождет несколько лет.

– Упорный поганец. – Его сотрясло гневное рычание, когда он протянул руку, пробегая пальцем по изогнутому корпусу скрипки. – Они вели себя неучтиво?

– Ничуть, – рассмеялся Чейз. – Однако любят ее возвышенно… достаточно, чтобы хотеть, чтобы она осталась.

По меньшей мере, за это Николас был благодарен, что их короткое путешествие подошло к концу.

Время, оставшееся на «Ретивом», ускользало от него, как ветер сквозь пальцы. Гораздо раньше, чем ему бы хотелось, Николас обнаружил себя обозревающим изумрудные кроны далеких деревьев, стоявших вдоль берега. Они появлялись и исчезали в поле зрения юноши в медленно накатывающей дымке, одаривая его тревожным чувством, что бледный туманный воздух обволакивает плечи. Запах влажной земли сплетался с запахом моря, тяжело оседая в легких.

Этта надела платье глубокого синего цвета, напомнившего ему о полночи, зимнем море; оно как будто специально предназначалось для того, чтобы привлечь его взгляд, воззвать к его внутреннему дьяволу. Он стоял на палубе рядом с Чейзом, наблюдая, как экипаж обступил девушку, прощаясь. Сопротивляться ее притяжению оказалось почти невозможно, но он заставил себя, еще больше поворачиваясь к другу.

– Я найду вас в порту через неделю, – сказал он. – Убедись, что посредник безоговорочно в курсе того, что Рен враждебен и, вероятно, не будет содействовать призовому суду.

– Понял, – кивнул Чейз, сжимая его плечо. – Пришли весточку, если будешь задерживаться.

– Я не задержусь, – ответил Николас. Взгляд друга сказал ему, что Чейз не так уверен.

Спустили ялик, одну из небольших гребных лодок на корабле; Николас предпочел бы устойчивость баркаса, а также помощь дополнительных рук для управления им, но сгодится и ялик – не так уж долго ему предстояло грести в одиночку, да и обе девушки передали свои пожитки в парусиновых мешках, не таща сундуки.

Когда Николас расположился, девушки начали осторожно спускаться в шлюпку. София выглядела готовой плюнуть в него, если он попытается помочь ей, но он протянул руки и придержал Этту за талию, когда та ступила вниз, упираясь ногами в шпангоуты. Юноша чувствовал ее руки на своих плечах еще долго после того, как сел и взялся за весла.

Николас снова посмотрел вверх, чтобы помахать на прощание экипажу, как раз тогда, когда Чейз наклонился к Джеку и прошептал что-то ему на ухо.

Мальчик оживился, прошептал что-то в ответ и вскочил на леер.

– Как насчет поцелуя, а? – крикнул он сверху.

Этта рассмеялась, посылая воздушный поцелуй.

С последним сухим взглядом на гогочущего Чейза Николас отвел весла назад и принялся грести. Приятный жар пробежал по его затекшим мышцам, когда он вошел в спокойный ритм. Он держал рот на замке, пока греб, даже когда София проворчала:

– А побыстрее можно?

Солнце поднялось выше, и туман начал рассеиваться. Кричали парящие над водой птицы, и Николас ничуть не возражал, ни когда пот пропитал его рубаху, ни когда свежий холодный воздух наполнил легкие. София закрыла глаза, с нетерпением забарабанив пальцами по мешку, лежащему на коленях. Этта уставилась куда-то мимо плеча Николаса. Он вытянул шею, следя за ее взглядом, устремленным к темным очертаниям деревьев, выстроившихся на пустынном берегу. Николас прочитал Флитчу описание места встречи, присланное Сайрусом Айронвудом, и они потрудились отметить его на береговых картах. Он не был уверен, что работа была сделана верно, пока Этта не воскликнула:

– Кажется, я вижу свет!

Теперь Николас тоже его видел. Фонарь отбрасывал слабый свет во мрак, цепляющийся за скалистый берег, и чем ближе они подплывали, тем отчетливее вырисовывались очертания за ним. Николас вытащил весла, позволив волне доделать за него работу, пока дно ялика не чиркнуло по песку. С плеском выпрыгнув в холодную воду, моряк втащил лодку на берег.

Прежде чем он успел подойти и поддержать ее, предупредить о странном обманчивом чувстве, охватывающем ноги, когда они после моря оказываются на твердой земле, София выпрыгнула сама, тут же растянувшись на влажном рыхлом песке. Манеры, завет святой Анны Холл, заставили Николаса наклониться и предложить ей руку. Сконфуженное лицо Софии, румянец смущения сделали ее похожей на молодую женщину, каковой она и была, а не на осу, которой хотела казаться. На мгновение он даже понял, что в ней когда-то привлекло Джулиана.

Но потом увидел, как она вспомнила, кто он.

Что он сделал.

Ее лицо стало твердым, как кремень, а пальцы зарылись в песок, словно девушка хотела бросить горсть ему в глаза. Встала она исключительно своими силами.

Этта положила руку ему на плечо, чтобы сохранить равновесие, выходя из чрева лодки. Вместе они наблюдали, как София, пошатываясь, брела к повозке с кучером.

Ему следовало бы рассказать ей, что в этом столетии существовали свои правила прикосновений и приличий.

Однако… пожалуй, не сейчас.

– Хотите верьте, хотите нет, но на самом деле ее настроение улучшилось, – прошептала Этта. – Утром, когда я пришла ее разбудить, на меня сбросили половину сундука.

– Ах, Айронвудов шарм, – сказал Николас. – Полагаю, потом она заставила вас все это поднять?

– На самом деле я плеснула на нее водой из таза, чтобы остудить. – Этта помрачнела, когда повозка затряслась под весом залезающей в нее Софии. – Надо было схватить ночной горшок.

Он резко усмехнулся, словно удивляясь.

– Спасибо, что поделились этой мерой пресечения, – проговорил он, все еще подавляя усмешку. – Хотел бы я сказать, что вас ожидает более радушный прием, когда вы встретитесь с Сайрусом Айронвудом. Но будьте осторожны… если он почует в вас страх, то с особым восторгом разорвет на куски.

Этта распрямила плечи, устремляясь вверх по склону впереди него.

– Ну, вам-то нечего бояться, – с улыбкой сказала она ему. – С вами же буду я.

Николас закрыл глаза и последний раз вдохнул оцелованный морем воздух.

Если бы этого было достаточно.

Дым поднялся, приветствуя их, за несколько миль до того, как они добрались до Бруклинского парома.

– Что это? – спросила Этта Николаса. – Какая-то битва?

Он казался таким же озадаченным, как и она, проследив за ее взглядом в окно, где в темнеющее небо струились черные завитки.

– Твоя очередь, – сказала Этта Софии. – Было бы здорово, если бы ты уточнила, что там за ужас творится.