Воскрешение Офелии. Секреты девочек-подростков - Сара Гильям

Конечно, красные и голубые штаты по-разному относятся к ЛГБТ-сообществу. Как горько заметила Оливия из маленького городка в штате Небраска: «Маленькие городки – мелкое мышление».

Родители-гомофобы провоцируют у дочерей чувство беспокойства, поэтому они не распространяются о своих предпочтениях в старших классах. Одна девушка призналась нам, что осознавала, что она лесбиянка, но помалкивала об этом. Она рассказала, как однажды они с мамой смотрели какой-то фильм в кино и та жестко раскритиковала «такой стиль жизни». Девочка ничего на это не ответила, но когда вернулась домой, долго плакала в подушку.

Другие родители относительно легко воспринимают ориентацию детей. Когда Аспен сообщила родителям, что она лесбиянка, ее отец пил воду и поперхнулся. А потом рассмеялся и сказал: «Ну ладно, пусть так и будет, но никаких подружек или дружков, пока не повзрослеешь».

Родители четырнадцатилетней Марты были шокированы такой новостью. Она сказала: «Родители ничего не поняли. Они считали, что я выгляжу и веду себя как представитель традиционной ориентации». Но после того, как они несколько недель подряд провели в спорах, мама сказала ей: «Для нас твоя сексуальная ориентация не так важна. Мы просто хотим, чтобы ты нашла близкого человека, который бы любил и уважал тебя».

С начала 1960-х годов взаимоотношения людей кардинально изменились. Я выросла в размеренном, спокойном мире. С окружающими общалась примерно так же, как и мои предки. Поколение Сары еще застало мир, в котором люди жили бок о бок. Из родителей, их друзей и соседей создавались своего рода семейные кланы, в них же входили те, с кем вместе пели в хоре, играли в бейсбольной команде, работали. Сегодня большая часть знакомств завязывается в цифровом мире, хотя люди все еще стремятся обрести круг личных знакомств.

За последние пятьдесят лет люди становятся все более одинокими. В 1950-е годы большинство людей постоянно чувствовали себя окруженными толпой, а не в одиночестве, и рядом со многими из них были давние друзья и родные. В 1970-е люди заявляли, что у них есть три близких друга. Сейчас их число неуклонно уменьшается, и многие американцы считают, что у них нет близких друзей.

В наши дни многие девушки прекрасно осведомлены о технической стороне секса, и на них все это время обрушивался огромный поток информации о сексуальности. Но они не уверены в том, что такое любовь, секс и взаимоотношения между людьми. Как мы в 1950-е годы и как поколение Сары в 1990-е, многие девушки сейчас мыслят в стиле «с кем бы по-быстрому», но и эти девушки хотят завязать беседу с парнем, с которым собираются встретиться. Но вот разговаривать-то как раз и страшно.

Изменились основы социализации и общения детей друг с другом. Мы воспитываем новый тип людей. Впервые в истории человечества девушки-подростки больше не приступают к общению с человеком лично. Они живут в виртуальном сообществе, которое формируется с помощью социальных сетей и эмодзи.

Но нам уже достаточно хорошо известно, что виртуальное сообщество неспособно в полной мере заменить живое общение. Человеку с рождения присуще стремление к общению и близким отношениям с другими людьми, по крайней мере так было на протяжении двух миллионов лет. С самого момента возникновения человечества как вида мы, люди, делились друг с другом едой, рассказывали друг другу истории и льнули друг к другу в поисках тепла и безопасности.

Никто не знает, к чему приведут нас такие изменения в поведении, но я подозреваю, что если мы не научимся заново общаться вне виртуального пространства и не выстроим некое подобие человеческих сообществ, существовавших в прошлом, то человечество утратит многие свои преимущества.

Глава 5. Семьи: наши корни

Франческа, 14 лет

Бетти и Ллойд пришли ко мне на прием, чтобы поговорить о дочери, которая родилась в резервации для индейцев племени Лакота Сиу в западной части штата Небраска. Когда Франческе было три месяца, католическая служба поиска приемных родителей отдала ее на удочерение Бетти и Ллойду. Бетти показала мне фотографию Франчески на качельке для малышей. «Мы полюбили ее с первой минуты, как только увидели. У нее были блестящие волосы и глазки цвета черных оливок».

Ллойд рассказывал: «В семье Бетти неодобрительно относились к удочерению. Они не то чтобы испытывали предубеждение к девочке, но опасались, что у нее может быть плохая наследственность, и не были уверены, что Френси благополучно впишется в нашу жизнь».

Бетти было неловко за родных, и она стала оправдываться. «Они из маленького городка. Они очень долго учились говорить не “индеец”, а “коренной американец”, но как только увидели Френси, то сразу же полюбили ее».

Ллойд скрестил руки на своем толстом животе, вид у него был огорченный: «Все старались изо всех сил. Никто не виноват в том, что произошло».

«А что именно произошло?» – поинтересовалась я.

Ллойд и Бетти стали объяснять, что у Франчески было самое обычное детство. Ллойд был фармацевтом, владельцем собственной аптеки. Бетти сидела дома с Франческой, пока та не пошла в первый класс. А потом стала работать на полставки в аптеке Ллойда. Когда Франческа училась во втором классе, она упала с велосипеда и сломала ногу. У нее было небольшое расстройство речи, которое удалось исправить после занятий с логопедом, когда она училась в третьем классе. Семья жила в тихом районе, где было много маленьких детей. Франческе устраивали дни рождения, летние каникулы, отправляли ее в лагерь девочек-скаутов, она посещала кружок керамики.

Ллойд добавил: «В начальной школе она хорошо училась и пользовалась популярностью среди одноклассников. Она была такая милая, все время улыбалась».

Бетти добавила: «Мы никогда не относились к ней как-то особенно оттого, что она была приемным ребенком или представителем племени Сиу. Мы тогда думали, что все делаем правильно. Теперь же я думаю, что, может быть, мы просто замалчивали то, о чем следовало бы поговорить».

Ллойд удивился: «Это ты о чем?»

«Френси дразнили в школе из-за того, что она представитель коренного народа Америки. Когда мы об этом узнали, то прекратили это безобразие, но, может быть, мы всегда думали об этом сами. Мы говорили ей, что это совсем неважно, что она приемная, у нас обычная семья. Но ведь это было не так. Мы – белые, а она – краснокожая».

Я задумалась, как было организовано удочерение в 1980-е годы. Считалось, что это произошло – и дело сделано. Сотрудники социальных служб убеждали родителей, что теперь это их родные дети. Для родителей это было ближе к истине, чем для их приемных детей. Родители сразу всей душой привязывались к детям, а вот дети всем свои существом ощущали, что они какие-то не такие, как все, потому что приемные.

В особенности это касалось подростков, которых волновало, кто они, и для них факт усыновления создавал большие трудности. Часто они помалкивали о том, что их мучило, потому что не хотели, чтобы их считали предателями. Когда приемные дети принадлежат к другой расе, все эти проблемы только обостряются. В нашей стране так редко обсуждаются этнические различия, что просто признать сам факт их существования – уже основание, чтобы большинство из нас почувствовали себя виноватыми. Наоборот, эти различия обычно игнорируют, а испытываемые из-за них чувства становятся постыдными личными секретами.