Лед под кожей - Вилма Кадлечкова

– Сейчас ты стоишь в месте, которого не видел еще ни один чужак, – сказал в тишине ӧссеанин. – Порог Рекега! Это ключ к технологии Далекозерцания, к безопасности Гуёрдабёӧёре, к глубинным структурам Р-А-пространства. Многие представляют, что в Рекеге лежит источник огромной силы, но это не так. Рекег – лишь ее зеркало. В нем сила отражается, а не зарождается. Я привел тебя сюда, чтобы ты понял, как мало у нас времени. Это единственное место, где ты сможешь понять.

Посмотри, абӱ Лӱкеас Лус.

Снаружи, в космосе, начало уже положено.

– Посмотрите на меня!

Образ ӧссенского коридора и дверей ускользнул обратно во тьму.

– Очнитесь! Ну же, попробуйте встать на ноги! – приказывала парамедик и поднимала его руки, чтобы привести в чувство.

Другой рукой она проводила над ним пищащим сканирующим датчиком.

– Я была уверена, что у вас нет внутренних повреждений, но если вы теряете сознание…

«Оставь меня в покое… пожалуйста… я хочу хотя бы минутку тишины! Мне нужно сосредоточиться! Там, внутри, в этих дверях… мне нужно досмотреть до конца! – мысленно умолял Лукас, но это не возымело успеха. – Ну же, девочка! Пусти меня!»

Молодая девушка испуганно отняла руку… будто услышала его.

– Извините. По всей видимости, сотрясения мозга у вас нет, но картина столь нетипичная, что я все-таки позову носильщиков, чтобы…

Лукас открыл глаза. Все-таки он не выдержал.

– Ни в коем случае! – выпалил он и попытался встать.

– Что вы делаете? Осторожно! Ваши руки…

– …выглядят как когти зомби; да, я не спорю, – прервал девушку Лукас.

Он собрал всю энергию и заговорщически ей подмигнул. Затем с улыбкой вытащил пальцы из клетки дезинфекционного излучателя. Синеватый слой геля затвердел, как старые струпья. С тех времен, когда он давным-давно подобными повязками лечил последствия одного ӧссенского таинства, эти технологии, очевидно, сделали большой скачок. Он не чувствовал абсолютно ничего.

Руки.

– Если ты уедешь, абӱ Лӱкеас Лус, все выпадет из твоих рук, – говорит ӧссеанин. – Расстояние не играет роли. Такое давление может исходить откуда угодно. Спрятаться негде. Потому ты должен остаться у источника, ты должен с ними говорить. Должен говорить. Говорить, держать все под контролем. Ты сможешь придумать подходящую стратегию. Переговоры – твоя самая сильная сторона. Мир Хиваив…

Голос вдруг затих. Лукас заметил, что одновременно ослабла и головная боль. В геле, должно быть, был какой-то сильный анальгетик, который проник в кровь и устранил все последствия ударов.

– Никаких носилок. Я в полном порядке. Пойду посмотрю на поезд, – заявил он и потянулся за своим нетлогом.

– Но ведь еще минуту назад вы… – начала девушка.

– Пока сидел тут, я хорошенько отдохнул, – заверил ее Лукас и застегнул нетлог над верхней границей ожогов.

Дальнейшие попытки лечения нужно было решительно пресечь. И присоединиться к телеконференции. Сейчас же. Быть может, несуществующий ӧссеанин имел в виду другое, но Лукас истолковал его слова по-своему.

«Остаться у источника?» Конечно. Без сомнений.

Лукас должен был остаться у источника, чтобы контролировать, как медианты будут работать на него и фомальхиванина.

* * *

С

уществовали вещи, которых Фиона Фергюссон о себе не знала.

Например, она не подозревала, что способна так ненавидеть.

Она сидела на диване перед телестеной и яростно дергала бахрому на своей домашней одежде. Затем оставила ее в покое и начала для разнообразия дергать прядь распущенных волос. Она грызла бы ногти, если бы на них не было столько дрӱэина. Она ненавидела этого человека, ненавидела так, что могла бы и убить.

Лукас Хильдебрандт узурпировал именно то место, где должна была стоять она.

«Вы смотрите запись, – вещала бегущая строка под изображением. – Говорит Зулу Зардоз, Северная радиала, время 13:32». Тем временем камера снимала весьма странно дрожащую стену.

Купол из тумана. Дым в огромном стеклянном баллоне – вот как это выглядит. На поверхности медленно и хаотично переливаются блики зеленого и синего цветов. Иногда за ними можно увидеть тело. Аш~шад неподвижен, глаза закрыты.

– Здесь находится человек, предотвративший катастрофу, – рассказывает темнокожий репортер в светящейся желтой куртке с логотипом одной из небольших станций новостей. – Мы беспокоимся о его здоровье, но, пока на место не прибудет оборудование для анализа неизвестного поля, полиция не рекомендует приближаться к непосредственному…

За спиной Зулу Зардоза протанцевала забавная парочка: пятящаяся женщина-полицейский и жестикулирующий Лукас Хильдебрандт, который усиленно ее в чем-то убеждает. На руке у Лукаса синяя гелевая повязка; именно ее он показывает девушке и, очевидно, пытается убедить, что ничего с ним не случится, даже если он коснется этим самой страшной инопланетной ловушки. Девушка пытается протестовать, но попытка не удается. Рука Лукаса тянется к стене и исчезает в ней по локоть. Лукас бросает через плечо что-то еще, отворачивается и проскальзывает в стену полностью, будто погрузившись в воду.

Начинается суматоха: экран вдруг алеет от избытка красных комбинезонов, когда спасатели вдруг храбро бросаются к Аш~шаду. Зеленые и синие блики растворяются в воздухе. Стоп.

Пока на телестену возвращались уже до боли знакомые кадры падающего поезда, Фиона вскочила и начала яростно ходить туда-сюда по комнате. «Я бы тоже так могла – пойти за фомальхиванином к стеклянному гробу, как принц к Белоснежке, – вот бы там была я! – злилась она. – Но там он. Он украл у меня фомальхиванина. Он украл у меня все мое дело».

Унижение обжигало ее так невыносимо, что ей хотелось визжать во все горло. Все было зря: все, все, что она предприняла! Вместо славы и признания на ее шее повисли ошибки и провалы. Теперь ей придется за них расплачиваться всю следующую неделю. Рейсовый корабль прилетел в субботу, и Фиона решила, что на выходных необязательно отчитываться Стэффорду и разбираться со всеми проблемами, которые он на нее свалит, но выходные, к сожалению, как раз закончились. В понедельник ее на работе ожидает ужасный позор: сочувственные вопросы и понимающие замечания от всех, кто знал о ее полете на Марс, а за спиной злорадный смех. Фиона была готова никогда не признавать, что ее полет был связан с фомальхиванином; в конце концов, еще в самом начале они со Стэффордом договорились, что она полетит под прикрытием расследования настроений среди д-альфийских колонистов; но все равно обязательно найдется кто-то, кто все поймет. И, конечно, сам Стэффорд – он вызовет ее на ковер, а за неудачу как следует надает ей по ушам. Следующим замечательным пунктом программы будет встреча с Лукасом Хильдебрандтом, обязательно в зале, полном людей, или в буфете; он, естественно, знает абсолютно все и бросится на нее со своей идеально отточенной язвительностью и хорошенько ее уделает. Или, быть может, не скажет ничего, лишь окинет ее равнодушным, надменным взглядом. Что, по-своему, может быть еще хуже.