Шелест - Константин Георгиевич Калбанов

не подумав обижаться, а напротив выражая озабоченность.

Не успел я опуститься за стол, как дверь отворилась, и на пороге вновь появилась Долгорукова. Она решительно подошла к столу и сняв с шеи кулон, с блеснувшим бриллиантом, положила его передо мной. Потом сняла серёжки и присовокупила к нему.

— Мне на день рождения подарили. Кулон, это щит на двести люм, серьги просто накопители по сотне люм, — произнесла она.

— Теперь хотите купить дружбу? Не слишком ли заигрались, ваша светлость? — откинувшись на бревенчатую стену, произнёс я.

— Дурак ты Пётр, и уши у тебя холодные. Если нужна будет помощь, обращайся, сделаю всё, что смогу.

Проявить гордость и отказаться от подачки? Да щаззз! Придётся, я и на коленях буду ползать, и ножки целовать, и ещё чёрт его знает что, лишь бы это помогло мне вызволить сестру. Если в родном мире, я был никому ненужным одиночкой, то здесь у меня была семья, чем я очень дорожил. А потому я не стал стесняться.

— Мне нужна будет хорошая лошадь с узорами «Скороход» и «Выносливость», — забирая украшения, произнёс я.

— Через два часа она будет возле трактира. Что-то ещё?

— Кто-то занимается фактом вашего похищения?

— Лучший батюшкин дознатчик.

— Не знаете, он сейчас в Воронеже? — пряча украшения в карман, поинтересовался я.

— Вроде бы пару дней назад вернулся.

— Было бы неплохо, если бы он оказался здесь вместе с лошадью?

— Зачем?

— Мы можем помочь друг другу.

— Я навещу его.

Великая княжна посмотрела мне в глаза сделав многозначительную паузу. Но у меня к ней вопросов больше не бело, а время неумолимо утекало, как песок сквозь пальцы. Поэтому я принялся за мясо, давая понять, что разговор закончен. Она лишь осуждающе покачала головой, после чего направилась на выход.

Не успела Долгорукова удалиться, как дверь кабинета вновь отворилась, и вошёл трактирщик. При этом выглядел он серьёзно, явно понимая, что что-то случилось.

— Дядька Василь, мою сестру похитили. Сделал это тот дворянчик, у которого был в услужении Топорок. За сестру я буду резать без разбора и пока дышу, никто меня не остановит.

— За сестру имеешь право. От меня чего хотел? — спросил трактирщик.

— Не слышал случаем, где обретался последние годы Топорок?

— Поговаривали, что в Курске осел. Но это так, слухи.

— А здесь он с кем общался, кроме Архипа, не знаешь?

— Тебе зачем?

— Тот человек подкинул мне на квартиру записку от хозяина Топорка, где тот расписал какой я дурак, что влез не в своё дело, и сестру он выкрал в наказание.

— И?

— Не всяк на Чижовке знает где моя квартира и что у меня есть сестра в выпускном классе гимназии, а уж залётному об этом знать и вовсе неоткуда. Получается, в Воронеже у этого упыря и после Топорка остались глаза и уши. Ватагу Архипа извели, но наблюдатель остался, значит он не из их числа.

— Он не из Чижовки, — покачал головой трактирщик.

Я же говорил, что без понятия с чего этот мужик проникся ко мне. Может оттого, что дворянин не чинясь обращался к нему выказывая уважение, как и полагалось младшему к старшему. Не знаю. Но и сейчас он не стал изображать непонимание, неосведомлённость и неспособность помочь, а сразу включился в процесс.

— То есть, ты знаешь о ком речь? — я слегка подался вперёд.

— Я нет. Малец, Клочок, видал Топорка с каким-то мужичком из ремесленной слободы. Он вроде как шапки валяет. Посиди, я попрошу его разыскать, а там и сам всё вызнаешь.

Глава 13

Пока искали Клочка, я успел съесть поздний ужин, и отвалившись на бревенчатую стену, даже слегка вздремнуть. Давняя привычка, в боевой обстановке использовать для отдыха каждую свободную минуту. Так получается только вздремнуть, зато батареек хватает надолго. Мой потолок трое суток, с серьёзными физическими нагрузками. Впрочем, мне больше и не понадобится.

Почему только трое суток? Да потому что после полнолуния Лизе уже не помочь и смысл пороть горячку исчезнет. Тогда наступит время мести, а это блюдо холодное, к приготовлению которого следует подойти вдумчиво и обстоятельно. Но пока есть хоть один шанс спасти сестру, я не собираюсь медлить.

В кабинете, меня никто не потревожил. Я слышал как Береста хотел было зайти ко мне, но когда уже взялся за дверную ручку его окликнул дядька Василь, после чего вожак ретировался, и других желающих войти ко мне не нашлось.

Клочок оказался мальцом двенадцати лет, не отличающийся какими либо талантами, или они ещё не проявились, а потому он пробавлялся мелкими кражами. В основном это была еда, и порой его ловили, но дело ограничивалось банальным надиранием ушей, уж больно тщедушно и жалостливо выглядел мальчишка. Дядька Василь изредка его подкармливал, когда у того случались совсем уж неудачные дни, но на полный кошт, ясное дело, брать и не думал.

— Чего хотел? — шмыгнув и утерев верхним ребром ладони под носом, спросил малец.

Я не изменил положения тела, как сидел отвалившись к стене, так и продолжал, разве только глаза открыл.

— Ты видел как Топорок с кем-то разговаривал. Так? — уточнил я.

— Ну, — кивнув подтвердил малец.

— Не нукай, не запряг, — осадил я его, чтобы не думал о себе слишком много. — Они просто перебросились парой слов или говорили как давние знакомые?

— Как знакомые говорили. Да мало ли кого Топорок знавал, он ить воронежский.

— Кто был тот мужик?

— Ермолай, шапочник из ремесленной слободы.

— Дом знаешь?

— Знаю.

Я щелчком отправил в полёт четвертак*, который малец поймал с завидной прытью, и едва рассмотрел плату, как его угрюмое выражение лица сменилось счастливым, а губы растянулись в довольной улыбке.

*Четвертак — серебряная монета в двадцать пять копеек.

— Покажешь, — поднимаясь произнёс я.

— Да легко, — радостно ответил тот.

Идти пришлось не так чтобы и близко. Для начала миновали оружейную слободу, затем кузнечную, и только после мы вышли к ремесленной, да и то, нужный дои оказался на дальней её окраине.

— Вот тут он и живёт, — указал малец на высокий забор.

Ну вот так тут всё, не любят аборигены чтобы кто ни попадя заглядывал в их дворы. Хотя окна домов и выходят на улицу, но с наступлением сумерек их закрывают на крепкие ставни. Щели конечно наличествуют, но фрамуги затянуты бычьими пузырями, а потому заглядывать в них бесполезно. Здешним мастеровым даже слюда не по карману.

— Не ошибся? — уточнил я.

— Неа. Точно тут.

— Спасибо. Теперь беги обратно.

Дважды его уговаривать не пришлось, и малец пулей сорвался с места. Я же начал прикидывать как попасть во двор, откуда уже