Чужая жизнь - Ньевес Эрреро

— Согласен. К вашим услугам.

Повесив трубку, он задумался. Преподаватель был прав. «Я не хочу быть больным. Я хочу вернуться к нормальной жизни как можно скорее», — подумал Лукас. В этот момент в палату снова вошла Ориана. Все размышления мгновенно прекратились.

— Лукас, мне нужно померить твое давление. Врач хочет получить эту информацию.

Она подняла рукав пижамы юноши. Обнажилась сильная, мускулистая рука. Медсестра установила аппарат для измерения давления, но ей никак не удавалось хорошо его закрепить. Девушка очень нервничала. Они находились на расстоянии одной ладони друг от друга. Лукас ничего не говорил, он только наблюдал. Юноша увидел, как буквально за несколько секунд глаза Орианы из зеленых начали превращаться в черные. Ее зрачки расширялись не только тогда, когда не хватало света, но и в моменты нервного напряжения. Лукасу захотелось дотронуться до руки девушки. Ему было необходимо знать, что же происходит. Нужен был какой-нибудь предлог…

— Мне холодно, Ориана! Смотри, какая у меня ледяная рука.

Он заключил белую изящную руку девушки в свои большие ладони. Ориана сделала движение, чтобы высвободиться, но с первой попытки ей это не удалось. Все заняло доли секунды, но у Лукаса не возникло никаких видений. С ней это не действовало. Тем не менее юноша ощутил напряжение, которое испытывала Ориана. Наконец она высвободила свою руку.

— Я не заметила, чтобы твои руки были холодными. При той жаре, которая стоит повсюду, было бы странным, если бы ты замерз. Не знаю, поговорю с врачом.

Предлог оказался неубедительным. Жара стояла страшная. Хотя температура воздуха и не была столь высока, как в предыдущие дни, вряд ли ему поверили бы, что его знобит. Ориана продолжала измерять давление.

— У тебя повышенное давление. Тебе придется привыкнуть к еде без соли, понимаешь? Для тебя соль полностью запрещена. Придется сменить привычки. Много хорошо промытой зелени, никаких жиров…

— Не беспокойся, — решила вступить в разговор Пилар, — я позабочусь о том, чтобы он правильно питался.

— Я уверена, что с вашей помощью у него это обязательно получится, но нужно, чтобы он сам следил за своей пищей в том случае, когда придется обедать или ужинать вне дома.

— Ну, до этого еще очень далеко.

— Это не так. Через три дня Лукаса выпишут, и он начнет вести нормальную жизнь. Надо, чтобы вы не обращались с ним как с больным. У вашего сына впереди вся жизнь.

— А сколько лет я смогу прожить с этим сердцем? — поинтересовался юноша.

— Это неизвестно. Я очень верю в судьбу, но все зависит от тебя, как и у остальных смертных. Какую жизнь ты ведешь, так и живешь. Так любит говорить доктор Аметльер. Среди пациентов этой больницы есть такие, которые нормально живут с пересаженным сердцем, и те, у кого произошло отторжение, вследствие чего им сделали повторную пересадку.

— Это не заканчивается в больнице?

— Сейчас ты не должен думать об этом. Не давай подобным мыслям стать навязчивыми. Никто из нас, находящихся сейчас в этой палате, не знает, что ждет его завтра. Твоя жизнь резко изменилась в течение нескольких секунд. И это может произойти с каждым. Поэтому живи моментом, Лукас.

— Хорошо сказано, Ориана, — вмешался Хавьер. — Не оставляй на завтра то, что можешь сделать сегодня. Речь идет именно об этом, нужно жить максимально насыщенно каждый день. В результате того, что произошло с тобой, Лукас, я понял, что нельзя строить планы.

Луис не вникал в суть их разговора. У него начало урчать в животе. Мальчик был голоден и прервал беседу взрослых вопросом:

— А почему бы нам не поесть чего-нибудь?

Все засмеялись. Луис не понимал, что их так рассмешило.

— Мы здесь ведем высокие философские беседы о жизни, а Луис заставил нас вернуться к реальности, — улыбаясь, сказал Хавьер.

Ориана записала в тетрадь полученные данные и вышла из палаты. Лукас повалился на кровать. У него скопилось много вопросов, и нужно было найти на них ответы.

Глаза Лукаса были закрыты, когда он ощутил непривычно сильное биение сердца. Никогда раньше он такого не замечал. Мысли юноши были переполнены сомнениями относительно бывшего хозяина недавно пересаженного ему органа. Лукас знал, что сердце принадлежало индейцу. Юношей овладело любопытство, вызванное желанием узнать как можно больше обо всем, что касалось индейского племени кроу, с которым так внезапно связала его жизнь. Без предварительного предупреждения и без его, Лукаса, согласия он превратился в одного из них. Так сказал ему Брэд: «Твоя жизнь, Лукас, уже не принадлежит тебе. Ты — один из наших». Лукаса беспокоило это заявление, потому что он не хотел быть никем, кроме самого себя — Лукаса из Города Солнца. Лукаса, связанного нерушимыми узами с морем и самым мощным из небесных тел, давших название его родному городу. Юноша привык к спокойной и простой жизни. Учащийся, единственной целью которого было стать врачом, оказался вдруг втянутым в ситуацию, которая невероятно усложнила его жизнь. Он попал в эту переделку благодаря пересаженному сердцу, которое ранее принадлежало человеку, вынужденному стать анонимным донором.

Тем не менее Лукас жаждал новой встречи с Брэдом, он хотел, чтобы американец рассказал как можно подробнее о Кендале, сердце которого билось теперь в его груди.

В дверь постучали: это была Ориана. Когда медсестра вошла в палату, Лукас оставил свои размышления, открыл глаза и посмотрел на нее. Все сейчас напоминало замедленную съемку. Черные волосы двигались в ритме медленной походки. Юноша молча наблюдал за Орианой. Когда медсестра заговорила с ним, он улыбнулся.

— Лукас, настал долгожданный момент твоего первого обеда. Суп с макаронами и отварная рыба. Как тебе это?

— Зачем ты меня мучаешь? — ответил он после непродолжительного молчания.

— Ты не любишь рыбу?

— Люблю, но не отварную. А не могли бы мне сделать простой бутерброд с ветчиной? Вот это мне бы понравилось.

— Очень скоро ты будешь есть все, что захочешь, но сейчас нельзя торопиться, нужно постепенно вводить продукты в твою диету.

Она пристроила к его кровати специальный столик, позволяющий пациенту принимать пищу без необходимости двигаться и менять положение. Лукаса сердило то, что Ориана обращалась с ним как с больным. Юноша попробовал суп, и у него вырвалось восклицание, которое неприятно поразило Пилар:

— Ну и гадость!

— Сынок, как ты можешь говорить такое? — возмутилась женщина, восприняв слова сына как следствие плохого воспитания.

— Не волнуйтесь, — спокойно произнесла Ориана. — Я отлично его понимаю. Вначале еда без соли кажется ужасной, но потом человек привыкает. Вот увидишь, Лукас, со временем ты тоже привыкнешь.

— Да это же просто наказание! Чем я провинился перед тобой, Ориана? — Лукас посмотрел в глаза девушки. Казалось, что он говорит о еде, но оба понимали, что речь идет совсем о другом.