Фантомная боль - Арнон Грюнберг
Шрифт:
Интервал:
Она помотала головой.
— Может, побросаем шары?
— Нет, спасибо.
— Может, прокатимся на колесе обозрения?
Она оглядела колесо обозрения. Колесо было небольшое, прямо сказать, миниатюрное, к тому же довольно ржавое. Ребекка кивнула. Колесо обозрения снискало ее одобрение.
Человек, продававший билеты, сам же их и проверял. Мы были единственными, кто решил прокатиться на этом колесе. Когда мы очутились на самом верху, колесо остановилось. Ребекка спросила:
— О чем ты думаешь?
— О пятидесяти тысячах долларов, — ответил я.
— О каких еще пятидесяти тысячах долларов?
— Ну, о тех деньгах, которые я на следующей неделе должен выплатить «Американ Экспресс».
— Как тебе удалось выбить такой кредит?
Она, похоже, считала это каким-то крупным достижением.
— Очень просто. Если однажды у людей возникнет иллюзия, что ты кредитоспособен, их уже очень трудно переубедить, для этого придется очень сильно постараться.
Когда колесо обозрения снова поехало, Ребекка спросила:
— А ты из тех, кто не боится целоваться?
— Счастье, — провозгласила моя жена в тот день, когда привезли те злополучные книжные стеллажи, — это не смягчающее обстоятельство.
— Ты ошибаешься, — ответил я, — счастье — очень даже смягчающее обстоятельство. Или, вернее, счастье — это все смягчающие обстоятельства, вместе взятые. Если ты представляешь себе это иначе, то ты просто нереалистически смотришь на мир и вообще на жизнь. Кстати, что ты имела в виду, сказав, будто мужчин нужно превозносить до небес, потому что иначе они якобы не могут трахаться?
Жена остановилась перед витриной антикварной лавки.
— А то, что ты превратил меня в домашнее животное, вот что. И все потому, что я не расхваливала тебя до небес. Я превратилась в простое домашнее животное, живущее при смягчающих обстоятельствах.
— Как это так, в домашнее животное? У тебя ведь есть любимая работа, во всяком случае, это та работа, которой ты всегда хотела заниматься. У тебя, по нью-йоркским понятиям, уютная квартира, открытый камин… У тебя, черт побери, есть открытый камин! Ты каждый день ходишь в кафе или в ресторан, ты можешь купить себе сколько угодно шмоток, ты можешь позволить себе, если захочешь, любую поездку.
— Черт побери, Роберт, — перебила она меня, — неужели ты меня не понимаешь? Ты такой тупой? Ты так плохо понимаешь людей? Мне не деньги твои нужны, а эмоции.
На этот раз я остановился.
— Тебе нужны эмоции? Так читай любовные романы — и получишь эмоции.
Она ущипнула меня за руку повыше локтя.
— Знаешь, о чем я жалею, Роберт? О том, что Бог дал тебе мозги. На самом деле они тебе ни к чему, ведь ты полностью сосредоточен на своем члене.
В том месте, где она меня ущипнула, наливался синяк.
— Какая же ты жестокая, — сказал я, — а еще, называется, психотерапевт!
— С тобой кто угодно станет жестоким. Твои слова провоцируют жестокость. И знаешь почему? Потому что ты отмежевался от своих слов. Людям кажется, что за твоими словами прячется живой человек, но это всего лишь иллюзия. За твоими словами — черная дыра. И когда однажды это поймешь, то действительно станешь жестокой.
Колесо обозрения сделало еще один круг. Мы опять повисли на самом верху.
— Ребекка, ты думаешь, что мы… тебе не кажется, что то, что сейчас происходит с нами, — это смягчающие обстоятельства?
Мы смотрели на очертания отелей вдали, на казино, на набережную, на бредущих по ней пешеходов.
— Бывают еще и не такие смягчающие обстоятельства, — ответила она, вытащила ногу из правой туфли и сбросила туфлю вниз. Потом скинула туфлю и с левой ноги тоже. — Они дырявые. Давно пора было их выбросить.
Колесо обозрения снова медленно поехало. Я смотрел в одну точку. Я не выношу сентиментальности, поэтому старался подобрать слова, которые уместны по отношению к человеку, который только что скинул с колеса обозрения свою обувь.
Подходящих слов я не нашел, и поэтому мы начали целоваться. Вначале осторожно, потом уже не слишком осторожно, словно поцелуями хотели стряхнуть с себя разочарование; мы делали это очень энергично — так трут унитазы, которые настолько давно никто не мыл, что коричневый налет крепко въелся в фарфор.
Мы сошли с колеса обозрения и зашагали по мокрому бульвару — Ребекка шлепала в одних колготках, босиком.
— Ну как ты? — спросил я.
— Ничего, я привыкла, — ответила она.
* * *
В спортивном магазине, где мы мерили обувь, Ребекка вдруг сказала:
— Вообще они симпатичные.
— Кто?
— Мои родители.
— Я думал, ты это о продавцах.
— Да они тоже симпатичные.
— Симпатичные родители — это хорошо. Как трогательно, что твоя мать, умирая, все же решила послать мне эти витаминные таблетки.
— Она узнала, что я собираюсь тебя навестить, и сказала: «В последний раз, когда я его видела по телевизору, он плохо выглядел, у него был такой бледный и нездоровый вид, — на вот, захвати для него». Моя мама и вправду бывает очень доброй, но сама она выглядит крайне бледной и нездоровой.
В Европе сейчас четверть двенадцатого ночи. По всей вероятности, моя жена уже готовится ко сну в своей гостинице в Базеле. Возможно, она еще немного почитает или попытается дозвониться в Нью-Йорк, узнать, дома ли я. А может, она со своими базельскими друзьями ходила ужинать в какой-нибудь ресторан и сейчас, слегка под хмельком, возвращается в гостиницу. Должно быть, перед сном она захочет еще принять ванну, чтобы расслабиться.
Через несколько дней после того, как я встретил свою будущую жену и ее мать в обувном магазине, она мне позвонила. Это был ее первый звонок мне.
— После твоего ухода ночной магазин уже совсем не тот.
Она не представилась, но это было, в общем-то, ни к чему. Мне не так уж часто звонили.
— Правда? Я не знаю. Я туда больше не заходил.
— Поссорился с хозяином?
— Да нет, но порой я исчезаю на минутку, а порой навсегда.
— Чем ты сейчас занимаешься?
Я замялся.
— Да так, всякое-разное.
— И очень ты этим всяким-разным занят?
— Нет, всяким-разным никогда не бываешь чересчур занят.
— Я подумала, может, мы как-нибудь встретимся?
— Чтобы продолжить курс лечения?
— Если хочешь, назови это так.
Мы договорились встретиться в магазине деликатесов. Закупить продуктов, чтобы потом вместе что-нибудь приготовить. Она считала, что готовка пойдет мне на пользу. Сам я никогда ничего не готовил, поэтому действительно не исключалась возможность, что это пойдет мне на пользу.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!