Харбин - Алексей Воронков

Было весело. Танцы сменялись аттракционами, конкурсами на лучшее исполнение какого-нибудь номера. Тут же проводилась новогодняя лотерея-аллегри, средства от которой решено было передать бедствовавшим на чужбине соотечественникам.

Гридасовы старались держаться вместе. Тут же с ними находился Жорж Лиманский, широкоплечий и большеголовый верзила, который помнил о просьбе Лизоньки не отходить от нее ни на шаг, дабы ни один мужчина, мысленно сравнив себя с этой горой мускулов, даже не попытался приблизиться к ней. На это она пошла специально, чтобы не дать шанс Шатурову испортить ей вечер. Но просьбу эту она высказала вчера, а сегодня все изменилось. Теперь ротмистр уже не казался ей таким страшным, напротив, она ждала, когда он наконец пригласит ее на танец. А он куда-то вдруг запропастился – не в буфет ли пошел? Там сейчас, поди, молодые юнкера со студентами уже вовсю пьют шампанское. Вот и Петруша, сославшись на какие-то дела, отлучился ненадолго, а потом появился веселый и хмельной. Родители этого не заметили, а вот Лиза сразу все поняла.

– Ты где был? – улучив момент, спросила она его. – Уж не в буфете ли?

Петя испуганно прижал палец к губам. Дескать, тише, родители услышат. Он знал, что отец не похвалит его, коль узнает, что он пил. Тот считал, что его детям еще рано перенимать вредные привычки взрослых. Для вас, говорил он им, сейчас главное учеба, спорт, свежий воздух, а вино – это удел никчемных старых людей. Однако, как известно, запретный плод сладок…

– Скажи, а ты, случайно, не видел моего начальника?.. – неожиданно спросила Лиза.

– Ты это про ротмистра Шатурова? Ну как же! Он в буфете шампанским всех угощает… Тоже мне Ераст Громилов…

– Уж скорее всего, Иван Семенович Великатов, если ты говоришь про «Таланты и поклонники» Островского, – поправила его Лиза. – Это он от трактира к трактиру метался – деньги-то некуда было девать.

– Этому тоже, видно, некуда их девать. Людям жрать нечего, а он… – Петя нахмурился. – Я слышал, у него миллионы в банке. А зарабатывает знаешь чем?..

Лиза поморщилась.

– Да не хочу я об этом ничего слышать! – сказала она. – И вообще… Может, на человека наговаривают, а ты…

Петя хмыкнул.

– А что это ты его так защищаешь? Уж не влюбилась ли?.. – поправляя на себе форменную тужурку с зеленым кантом и серебряными наплечниками, что отличало путейцев от электромехаников, у которых были синие канты и золотые наплечники, поинтересовался он.

Лиза сделала отчаянное движение и ткнула своим небольшим кулачком брата в бок.

– Замолчи, пожалуйста!.. Тоже мне придумал! Да я видеть его не хочу… Ведь он… он…

– Это кого вы там так бурно обсуждаете? – неожиданно вмешалась в их разговор мать.

Лиза в ужасе – неужели та все слышала?

– Да никого, мам, мы это просто так… о своем, – заморгала она глазами.

– Ну-ну… – хитровато улыбнулась Мария Павловна. – А я вот мишку косолапого выиграла в лотерею, – показала она небольшую плюшевую игрушку.

Петр театрально вздохнул.

– А я, как всегда, остался при своем интересе. Купил два билета и в обоих вместо выигрыша мне пожелали «быть веселым». Дескать, «allegri», молодой человек, – произнес он по-итальянски то, что было написано в билетах.

Мать улыбнулась.

– Ничего, сынок, жизнь большая – ты еще возьмешь свое, – заметила она. – А пока что возьми моего косолапого, – протянула она ему игрушку.

– Зачем мне это? – удивленно посмотрел на нее Петруша.

– Подаришь какой-нибудь девушке, – сказала мать.

На вечер Мария Павловна пришла в длинном черном бархатном платье, украшенном красивой брошью с крупным бриллиантом, которую когда-то ей подарил муж. Она не была большой любительницей побрякушек, но подарки Владимира Ивановича были ей дороги.

Любовь к мужу, привязанность к семье – это у нее в крови. Ее покойная мама, Лизонькина бабушка, тоже душа в душу жила со своим мужем. Бывало, выйдет старушка на прогулку – и он за ней увяжется. Та не понимает его. Зачем, мол, это тебе? Посиди дома, почитай. А он: так ведь веселее будет. Нам всего-то ничего осталось жить на этом свете – вот и надо использовать каждую минуту, чтобы побыть вместе. Жена согласна: и в самом деле вдвоем веселее. А потом и она увяжется за ним, когда он по своим делам решит вырваться в город. И так всегда. А когда старушка умерла, муж на удивление многим не выказал особой скорби. Когда его спросили, отчего он не опечален, ответил просто: мне, мол, радостно сознавать, что не моя дорогая жена сейчас испытывает грусть одиночества, а я. Вот такими они были, родители Марии Павловны.

…Впрочем, и остальные дамы решили нынче блеснуть. На всех – красивые вечерние платья с украшениями, у иных даже диадемы с бриллиантами на голове и золотые браслеты на запястьях. Модные же стрижки и залакированные прически говорили о том, что накануне все они посетили своих парикмахеров и навели блеск.

Молодые барышни тоже не упустили случая, чтобы выглядеть привлекательными. Только в отличие от старших дам их платья, сшитые по последней моде, были более демократичны, и в них можно было смело танцевать фокстрот, потому что, заметно укороченные, они не мешали быстрым движениям.

Что касается мужской половины, то здесь был настоящий стилевой разброд. Чиновная знать и местные богатеи, как обычно, явились на праздник в смокингах и фраках. Гимназисты, студенты, молодые разночинцы были одеты значительно проще. На одних были модные твидовые пиджаки, другие предпочли костюмы из более дорогой ткани, чаще из бостона и тонкого английского сукна. Офицеры выделялись своими золотыми погонами и аксельбантами, тогда как младшее воинство – кадеты и юнкера – могли заявить о себе только хорошо подогнанной и тщательно отутюженной казенной диагональю.

– Кстати, Lise, ты говорила, что на вечере будут поэты… – Это снова Мария Павловна.

– Мы их приглашали, но они не пришли, – вздохнула Лизонька.

– Я знала, что они не придут, – усмехнувшись, произнесла мать. – Я же говорила: либералы! Разве они станут знаться с монархистами?

– Но, мама, это же глупо!.. – не выдержала Лизонька, которую сильно расстроило, что ни один приглашенный поэт не явился на праздник.

– Ты это о чем? – не поняла мать.

– Да все о том же! Об этих политических играх, будь они неладны! Ну почему, почему все люди такие недалекие?.. – чуть не плача, спрашивала она. – Неужели даже этот веселый праздник нужно превращать в арену политических вкусов? Должно же у людей быть какое-то объединяющее начало, какой-то общий интерес…

– Деньги, Lise… Увы, это могут быть только деньги.

Услышав этот голос, Лиза вздрогнула. Шатуров! Он!.. И в этот раз он появился внезапно и теперь стоял за ее спиной, дыша на нее жаром.

– Это… Это вы, ротмистр? – обернувшись, еле слышно произнесла Лиза. Голос ее дрожал. – Мама… папа… Позвольте вам представить… Это – Сергей Федорович Шатуров… Он начальник личной канцелярии генерала, где я работаю…