Остров Беринга - Ольга Владимировна Погодина

В начале июня под руководством Саввы Стародубцева началось укрепление наружной обшивки, и будущий корабль стал приобретать реальные очертания. Длина его по килю равнялась сорока футам, ширина — тринадцати футам, высота — шести с половиной футам. Из старого такелажа «Святого Петра» удалось сохранить еще грот-стеньгу, грот-марсель-рею, грот-брамсель-стенгу и утлегарь, а все остальное распилили на полуторадюймовые доски, — как фок-мачту, так и все прочие стеньги и реи, — а также все, что вообще возможно было распилить на доски.

Савва требовал, чтобы новое судно от киля и до ватерлинии было обшито новым тесом, без отверстий от гвоздей. Этого осуществить полностью, однако, не удалось; пришлось, к сожалению, пустить в дело часть старой палубной обшивки. Изнутри все судно обшивали уже старыми досками, взятыми из обшивки пакетбота. В кормовой части судна была устроена даже каюта для офицеров, а в носовой части — камбуз. Одна за другой укладывались палубные балки и палубный настил, и каждая балка, как следует, была прочно укреплена кницами или деревянными кронштейнами кривой формы. По приказу отца дополнительно было приспособлено также восемь весел, по четыре с каждой стороны.

По мере того как казавшееся поначалу совершенно невозможным дело начало сбываться, недовольные постепенно замолкли и тоже принялись работать с тем же воодушевлением, что и остальные.

В конце июля можно было уже приступать к конопатке судна, а затем и к спуску его на воду.

Для конопатки судна было полно пакли и прочего лоскутья, но смолы, необходимой для последующей просмолки пазов, совершенно не хватало.

После нескольких дней бурных дебатов Григорий Самойлов (один из бывших недовольных) предложил отцу оригинальный способ, который был немедленно испробован: из разобранного такелажа нашелся один неиспользованный просмоленный якорный канат. Его разрубили на короткие куски, длиной примерно в один фут, и раздергали на отдельные пряди. Ими наполнили большой медный котел, закрытый крышкой, а в середине крышки проделали отверстие. Затем закопали в землю деревянный сосуд, тоже с крышкой и дыркой посередине, а затем положили медный котел на деревянный вверх дном так, что крышка пришлась на крышку, а отверстие одного пришлось против отверстия другого. Все это сооружение было обложено землей. Дно котла выступало теперь наружу и возвышалось над землей больше чем на половину, а кругом него развели огонь со всех сторон. От жары смола из канатов вытапливалась и стекала из котла в деревянный сосуд.

Лорка только подивился изобретательному способу сбора.

— Голь на выдумки хитра! — подмигнул ему Самойлов, очень довольный тем, что его выдумка пришлась к делу — ведь после высказываемого им недовольства многие принялись его сторониться.

Таким образом, необходимое количество смолы для просмолки подводкой части было собрано. Пазы, находившиеся ниже ватерлинии, смазали топленым салом морской коровы.

Дополнительно была построена еще одна небольшая шлюпка. На «Святом Петре» было два запасных якорных штока из березового дерева. Половину одного штока в свое время употребили на топорища, а остальные три полуштока распилили на доски, толщиной в три четверти и полдюйма. Из них построили шлюпку, которая могла поднять от восьми до десяти человек.

По мере того как корабль рос, отец все более оставлял на Савву плотницкие работы, а сам руководил сборкой такелажа, а также бочек для воды, обручи на которых, будучи деревянными, по большей части развалились, а без запасов пресной воды в море, как известно, ни один моряк не выйдет. Тут смекалку проявил Овцын, предложив вместо обручей использовать стропы, то есть крепко связанные полосы канатов.

Бочки получились чрезвычайно прочные и крепкие — их наполняли водой раз за разом, но ни одна из них и не думала давать течь.

Овцын и его команда с помощью самодельного гарпуна добила еще двух коров, мясо которых засолили для плавания и получилось ничуть не хуже отменной солонины.

К концу июля судно было совершенно готово, и оставалось только сделать помост, на котором предстояло спустить его на воду. Эта работа, — увы! — отняла много времени, так как помост из-за большой отмели, прилегавшей к берегу, пришлось делать длиной свыше двадцати пяти сажен, а из-за высокого прилива заложить судно в непосредственной близости от берега было опасно. Но в момент закладки перспектива построить справный корабль казалась такой далекой, что о трудностях спуска его на воду никто и не подумал.

Только 10 августа к концу дня, при полном приливе, моряки наконец спустили судно на воду. Как и при закладке судна, в тот же вечер было устроено угощение, однако половина команды, несмотря на соблазн, все же отказалась ради того, чтобы установить мачту, и крепила такелаж, пользуясь редким штилем. Да и остальные пировали недолго, присоединяясь к товарищам.

Немедленно же приступили к погрузке на борт воды, всего провианта и багажа. За несколько дней на борт было доставлено поднятых из трюмов «Святого Петра» сто восемьдесят семь болванок железа, два домкрата и несколько сот пушечных ядер. Между тем судно было оснащено, поставлены паруса, подвешен руль, и все было подготовлено к выходу в открытое море.

13 августа новый «Святой Петр», по оснащению более всего похожий на гукор, поднял якорь. Затем в ход были пущены весла, чтобы потихоньку отгрести от берега и нигде не напороться на риф. Отойдя примерно на две немецкие мили и на безопасную глубину, гукор попал в полосу легкого попутного ветра.

— Поднять паруса! — раздался с носа голос отца.

— Поднять паруса! — эхом откликнулся боцман Иванов.

Новое судно прекрасно держалось на воде и оказалось довольно ходким. Обогнув остров Беринга, корабль взял курс на запад. Настроение у всех было приподнятое.

* * *

Под утро Лорке приснилась мать, — такой, какой она стояла на берегу — маленькой, хрупкой, с молитвенно сложенными руками. Небо над ней было свинцово-серым, зеленовато-прозрачные волны тихо накатывались на пустой берег…

Сон был коротким и ярким, как вспышка. В сердце Лорки поселилась неясная тревога — казалось, глаза матери предупреждают его о чем-то.

Предчувствие оказалось верным — вскоре поднялся сильный противный ветер южных и западных румбов. Поначалу все не сразу осознали серьезность новой беды, — слишком удачливы были последние дни и слишком хотелось всем верить в то, что все их беды вот-вот закончатся.

— Надо бы шлюпку на борт поднять, — глядя на мутнеющую воду, Лорка все же рискнул сказать о своих опасениях Овцыну. Но тот лишь потрепал его по плечу:

— Да ты, братец, от моря отвык вовсе! Чуток всего покачает! А шлюпку поднять — осадить корабль изрядно, и ход его замедлить! Не стоит и думать!

Однако к обеду ветер усилился так, что