Лунные хроники. Мгновенная карма - Марисса Мейер

Если бы.

– Эта щетка только что напала на меня.

Он фыркает. Довольно-таки издевательски, и я нахожу это явно несправедливым. В конце концов, это его инвентарь ударил меня. И больно!

На самом деле, я знаю, что это была не щетка. За этим стоит нечто гораздо большее.

Что ты затеяло, мироздание?

– Может, вызвать врача? – предлагает Квинт.

Я хмуро поднимаю щетку и вешаю ее обратно на крючки, проверяя, надежно ли она закреплена, прежде чем поспешно отступить. Убедившись в том, что щетка не делает резких движений, я перевожу взгляд на Квинта.

– Послушай. Я знаю, учебный год был ужасным. Мне так же, как и тебе, не хочется переделывать этот проект. Но я не могу иметь в аттестате тройку!

– Это не моя проблема. – Он снова поворачивается, чтобы уйти.

– Я предлагаю тебе сделку! – уже почти кричу я.

Квинт останавливается, потирая лоб.

– Меня не интересует…

– Ты поможешь мне с докладом. Немного, но достаточно, чтобы показать, что мы работали вместе. Расскажи мне подробнее о Центре, а потом мы потратим несколько минут на мозговой штурм, чтобы у нас появились идеи, как привязать его к местному туризму…

Он закатывает глаза.

– Отлично. Мозговой штурм. Мое любимое занятие.

– Взамен, – продолжаю я с колотящимся сердцем, – я буду работать здесь… неделю. Каждый день. Бесплатно.

Он искоса смотрит на меня.

– Именно. Потому что… волонтерам обычно не платят. Тебе это известно, надеюсь?

Я вздрагиваю:

– Конечно, известно. Я просто хочу сказать… у вас не хватает людей, вы зашиваетесь…

– Я не зашиваюсь.

– Но твоя мама определенно измотана.

На это у него не находится возражений.

Я прижимаю руку к груди.

– Я здесь. Я могу работать. Ты же знаешь, в работе на меня можно положиться. – Я решаюсь. – Я могу таскать ведра с рыбьими потрохами, да все что угодно.

Он пристально смотрит на меня, и я чувствую, что лед тронулся.

Я пытаюсь улыбнуться. Я опасно близка к мольбе, но для меня сейчас важнее всего услышать его «да».

Но он не говорит «да». Вместо этого он заявляет:

– Четыре недели.

Я усмехаюсь.

– Четыре недели? Каждый день? Хм, нет. Я думаю, что законы о детском труде…

– Не каждый день. – Он задумывается. – Четыре дня в неделю.

– Два.

– Это всего лишь восемь дней, на один день больше, чем в твоем первоначальном предложении.

Я пожимаю плечами.

– Четыре дня в неделю, – повторяет он. – Столько работала Морган. Надеюсь, к концу твоего тюремного срока она вернется.

Я кривлю рот. Четыре недели. С Квинтом.

Кошмар. Ну да ладно, зато впереди приз.

– И что взамен? – спрашиваю я.

Квинт вздыхает.

– Можем переделать этот дурацкий проект.

Улыбка расползается на моих губах, и я уже готова завизжать от радости, когда он делает гигантский шаг ко мне и поднимает палец.

– Но на этот раз мы действительно будем работать вместе.

О, поверить не могу. Это он собирается читать мне лекцию о командной работе? Тот, кто даже не появлялся в половине случаев?

Но я так близка к цели, поэтому не решаюсь затронуть эту тему. Посмотрим, насколько он будет вовлечен в работу, когда мы начнем. Все, что мне нужно, это чтобы он поставил свою подпись под окончательным проектом, но сейчас не время обсуждать детали.

– Хорошо. – Я хлопаю в ладоши. – Договорились.

Он смотрит на меня, кажется, целую вечность, прежде чем что-то меняется в его лице. Его губы слегка кривятся. Взгляд темнеет и становится почти жестоким.

Он жестом приглашает меня следовать за ним.

– Идем. Найдем тебе фартук.

Квинт объясняет, что мы начнем с приготовления завтрака.

Хорошо бы все свелось к приготовлению сэндвичей с сыром для персонала, но что-то мне подсказывает, что вряд ли мне так повезет. Мы идем по длинному коридору, где я вижу еще полдюжины работников в одинаковых желтых футболках. А то я уже было подумала, что трудиться будем только мы с Квинтом, Розой и Шоной. Ах, да, говорили, что есть еще Опал – ветеринар, кажется. Интересно, эти люди – волонтеры или получают зарплату? Все выглядят занятыми, старательно ухаживают за животными внутри небольших кабинок, которые сначала я приняла за стойла. Некоторые улыбаются и кивают Квинту, с любопытством поглядывая на меня, но, в основном, люди сосредоточены на работе и не отвлекаются.

Я внимательно осматриваю помещения, пытаясь понять, чем Центр спасения животных может быть полезен для моего доклада, но все, что меня окружает, невообразимо далеко от туристического направления. На некоторых стенах установлены душевые насадки, а по полу тянутся водостоки. В ряде отсеков стоят пластиковые детские бассейны. По всему коридору разбросаны ящики с одеялами и полотенцами, металлические тележки, нагруженные чистящими средствами, ножницами, коробками с латексными перчатками, пластиковыми трубками, мерными стаканчиками, жгутами, инструментами и разнообразным медицинским оборудованием.

К стене рядом с каждым отсеком прикреплен лист бумаги в пластиковом кармашке с указанием имени животного и заметками по уходу. Я пытаюсь прочитать парочку, вникнуть в график кормления и приема лекарств, но Квинт быстро уводит меня в конец коридора.

Мы сворачиваем в комнатушку не больше чулана, где установлены три глубокие раковины. Квинт снимает с крюка на стене холщовый фартук и протягивает мне. Я надеваю его на шею и завязываю пояс вокруг талии. Сверхпрочная ткань усеяна коричневато-ржавыми пятнами, о природе которых я не хочу думать.

Квинт открывает гигантский холодильник, и запах рыбы усиливается на порядок.

Я отшатываюсь, чувствуя, как протестует желудок. Я смотрю на ведра, наполненные дохлой рыбой с тусклыми выпученными черными глазами.

Я зажимаю рукой рот и нос.

– Фу, гадость.

– Что, передумала? – Квинт натягивает латексные перчатки. Не дожидаясь моего ответа, он хватает ведро и со стуком опускает его на ближайший разделочный стол. – В общем, многие животные, оказавшиеся здесь, не умеют заботиться о пропитании.

– Похоже на изъян эволюции, – бормочу я, вспоминая биологию девятого класса и все эти разговоры о выживании сильнейших. Я не говорю этого вслух и не думаю, что Квинт улавливает подтекст. Пусть умные, научившиеся добывать рыбу, живут дальше, а остальные станут пищей акул. Круговорот жизни, верно?