Кайвалья - Амрита Кели

мой господин. Облегчение если и есть, то оно очень короткое, а затем кожа снова начинает чесаться еще сильнее, – к тому времени раны уже начали гноиться и приносили мне сильные страдания.

– Хорошо. Скоро ты будешь здоров, но я прошу тебя запомнить это ощущение. Ты еще молод, и тебя ожидают большие соблазны этого мира. Особенно манят сексуальные удовольствия, но ты должен помнить, что это сродни твоему зуду сейчас.

Если, расчесывая кожу до крови, ты чувствуешь секундное облегчение – считать это наслаждением не приходится. Ты должен обрести высший вкус к служению и быть всегда удовлетворенным своим положением в этом мире.

О, эти слова! Я помню, как они запали в мое юное, пламенное сердце. Учитель милостиво обработал мою кожу целебными составами и прочитал необходимые мантры, а на следующий день я уже был полностью здоров.

Воодушевленный и благодарный учителю, я был готов целыми днями служить ему, не желая ничего взамен. И я был уверен, что в моей жизни никогда не случится ничего дурного.

Но однажды, собирая в лесу цветы для украшения алтаря, я увидел отталкивающую и одновременно с тем странно притягательную сцену: полупьяная женщина обнимала грубого мужчину, который жадно покрывал ее поцелуями. Оба были почти полностью обнажены, ее рыжие волосы рассыпались по зеленой траве. Мужчина лежал сверху, а она стонала, полуприкрыв глаза, но вдруг посмотрела прямо на меня. И ее вожделеющий взгляд прожег меня до самого сердца, словно укус ядовитой змеи.

Не помня себя, я стремглав бросился бежать прочь от этого места. Мне было гадко и стыдно, но вместе с тем какая-то оскверненная сладость разливалась по телу, когда я вспоминал ее.

На следующий день я стал ловить себя на мыслях о ней. Я снова пошел в лес, но теперь ум мой был нечист. Не за цветами для алтаря шел я на самом деле. Оказалось, она тоже искала меня. Развратную женщину пленила чистота юного монаха. Она начала обнимать меня, а затем раздевать. Я не противился…

После этого я сидел опустошенный, вспоминая, как гуру вылечил меня, его слова про кожный зуд, и понял, что должен сознаться в своем падении, а потом просто покончить с собой. Я пришел к духовному учителю и все рассказал ему. Выслушав меня, он ответил:

– За то, что ты ослушался меня, для твоего же блага я проклинаю тебя. За совершение непотребных действий в неурочный час, в неподходящее время, с распутной женщиной ты примешь рождение в теле дерева. Но за твою искренность и благие поступки ты будешь уважаем людьми. Они будут кланяться тебе, а ты будешь давать им прибежище в зной и непогоду. Когда истечет срок наказания, душа твоя вновь обретет тело человека и ты продолжишь свой духовный путь.

Я очень благодарен своему учителю. Его проклятие стало для меня благословением, я многое понял. Тот, кто идет мирским путем, имеет право на ошибки, но тот, кто хочет стать святым, должен проходить суровые испытания. Путь к свету и истине непрост…»

Мудрец отнял свою руку от ствола и посмотрел вверх, в крону исполинского дерева: множество птиц и обезьян нашло там свой приют. Все они перекрикивались, переругивались и пели на разные лады. С ветвей спускались воздушные корни, служившие подпорками тяжелой кроне дерева.

Мудрец мысленно обратился к дереву: «Велик ты, мудрый баньян! Спасибо за историю. Всех благ!»

Листва в ответ одобрительно прошелестела. Поднявшись, мудрец направился к хижине Джагая. Что будет, он знал, но не печалился и не радовался, а просто шел выполнять то, что должен был».

Глава 5. Иша идет в гору

1. Офис

– Привет, отвлекаю? – раздался голос где-то справа.

Иша инстинктивно закрыла книгу и увидела улыбающегося Диму. Она поняла, что ей будет приятно пообщаться с ним.

– Нет-нет, я немного рисовала, а сейчас просто читала. Все разошлись по своим делам, а я пошла сюда.

– Понятно. А я решил сходить сегодня к ашраму Битлз и, увидев тебя, решил подойти. Пройдемся вместе?

Иша согласилась, и они пошли по каменистому берегу вдоль реки. Течение реки все усиливалось – здесь купаться уже было невозможно, бурный поток мог мгновенно подхватить смельчака и увлечь за собой дальше, вниз по течению.

Вскоре слева они увидели пресловутый ашрам: это было старое, обветшалое здание, совсем небольшое, в один этаж. Они не стали подниматься к нему, а сели на большие плоские валуны и стали смотреть, как зеленая, свежая вода запутывается у самых камней в небольшие водовороты и, распутываясь, весело, с брызгами бежит дальше, освещенная ласковым солнцем.

– Махариши Махеш Йоги просто одурачивал «битлов», – сказал Дима.

– О да, – согласилась Иша, которая тоже совсем не верила в подобных «йогов», – и, судя по всему, неплохо наживался на их вере.

– Но есть истинные духовные учителя, – задумчиво сказал Дима.

Какое-то время они просто молчали. Каждый был погружен в свои мысли, но Иша отметила, что молчать с ним было комфортно. Какое-то время они сидели на камнях, а потом просто молча брели по берегу, пока мягкие, прохладные сумерки не укрыли городок.

– Тебе нужно будет уехать через какое-то время, – неожиданно сказал Дима, глядя куда-то вдаль.

– Куда уехать? – в другое время Ише показалось бы их общение странным, но сейчас она чувствовала себя словно кусочек потерявшегося пазла в большой, величественной картине. И она многое понимала без слов.

Не ответив на ее вопрос, Дима предложил:

– А пойдем в «Офис»?

Это была небольшая забегаловка на главной улице, где компания часто собиралась перекусить самосами, отогреться горячим имбирным напитком с медом и поболтать. Иша согласилась и не стала пытаться получить ответ на свой вопрос про отъезд. Она вспомнила, что О. утром говорила про эту кафешку, и знала, что, даже если пойдет сейчас в свой номер, ее все равно оттуда вытащат.

Когда они пришли на набережную, началось вечернее огненное поклонение матери Ганге. Красивые жрецы у гхата, где стояло громадное мурти Ханумана, раздирающее грудь, разожгли многоярусные металлические лампады и, держа их за длинные ручки, с трудом вращали перед собой. Вкусно и пряно пахло благовониями: ароматный дымок свободно расползался в свежем воздухе.

Молодые жрецы выглядели полностью погруженными в поклонение – их лица выражали сосредоточенность и погруженность в процесс. Раздавался перезвон колокольчиков, и пелись мантры, на воду опускались, одна за другой, маленькие лампадки из листьев, с крохотными огоньками внутри. Иша почувствовала, что ее сердце закружилось в новом сладостном танце. Ей хотелось остановиться и прочувствовать это мгновение, но Дима повлек ее