Каштановый человечек - Сорен Свейструп

– Кто звонил в курьерскую службу?

– Сотрудник отдела говорит, что не помнит, звонил ли мужчина или женщина.

– А что на Седервэнгет? Кто-нибудь видел, кто положил бандероль?

Тули́н отрицательно качает головой.

– Сперва мы подозревали сожителя Лауры Кьер Ханса Хенрика Хауге, но у Хауге алиби. В акте судебно-медицинской экспертизы указано, что убийство Анне Сайер-Лассен произошло примерно в восемнадцать часов, а по словам его адвоката, Хауге в это время находился на парковке перед адвокатской конторой и обсуждал с ней вопрос о подаче жалобы на то, что мы до сих пор не сняли печати с их дома.

– Выходит, у нас ни фига нет. Ни свидетелей, ни имени звонившего, вообще ничего!

– Пока ничего. И к тому же никакой связи между жертвами не просматривается. Жили они в разных местах, у них разный круг общения, и кроме двух каштановых человечков и отпечатков пальцев, с которыми мы работаем, ничего общего…

– Каких таких отпечатков?

Шеф убойного отдела бросает короткий взгляд на задавшего вопрос Янсена, который по обыкновению сидит рядом со своим верным спутником Мартином Риксом. Нюландер чувствует на себе удивленный взгляд Тули́н – ведь он заранее предупредил ее, что сам проинформирует собравшихся об отпечатках.

– В обоих случаях на теле жертвы или рядом с ним оставлены фигурки каштанового человечка с отпечатками пальцев, которые, согласно криминалистической экспертизе, могут принадлежать Кристине Хартунг.

Нюландер специально говорит сухим, лишенным каких-либо эмоций голосом, и на некоторое время в помещении устанавливается тишина. Но постепенно смысл сказанного доходит до Тима Янсена и его коллег, и все присутствующие обмениваются удивленными и растерянными взглядами. Нюландеру приходится пояснить:

– Послушайте! Криминалисты проводят дополнительные исследования, и я не стану делать поспешных выводов, пока у меня не будет уточненных данных. Сейчас нам фактически ничего определенного неизвестно. Вполне возможно, соответствующие отпечатки вообще не имеют никакого отношения к данным убийствам, так что если кто-нибудь из вас хотя бы заикнется о них вне этих стен, я лично позабочусь, чтобы его или ее нога больше никогда не ступала на территорию отдела. Я понятно излагаю?

Нюландер основательно продумал ситуацию. Два нераскрытых убийства – это уже очень и очень нехорошо. К тому же не исключено, что оба совершены одним и тем же преступником, хотя в последнее Нюландеру весьма сложно поверить. И до тех пор, пока будет существовать хоть малейшее сомнение по поводу идентичности отпечатков, не следует запутывать дело еще больше. Раскрытие дела Кристине Хартунг является одним из блестящих подвигов Нюландера. А ведь в какой-то момент он даже думал, что оно может стоить ему карьеры, но потом, когда задержали Линуса Беккера, в расследовании произошел прорыв. Правда, тело девочки они так и не нашли, но по вполне объяснимым причинам этого от них и нельзя было требовать. Преступник оказался не в состоянии указать место, где захоронил ее останки, однако ведь он написал чистосердечное признание, да и улик против него набралось достаточно для вынесения сурового приговора…

– Вам придется возобновить следствие по делу Кристине Хартунг.

Нюландер и все остальные обращают взгляды на сыщика из Европола. До сих пор он сидел тише воды, ниже травы. На нем все та же одежда, что во время вечерней операции, немытые волосы спутаны, но, хотя по его виду можно подумать, что Хесс неделю провалялся на лесной поляне, он бодр и собран.

– Один отпечаток – да, это может быть случайностью, но у нас речь о двух, а это уже совсем другое дело. И если отпечатки и вправду принадлежат Кристине Хартунг, то выводы следствия по ее делу не соответствуют действительности.

– Ты что несешь-то, черт побери?! – Повернувшись к Хессу, Тим Янсен сверлит его таким взглядом, будто его только что попросили отдать месячную зарплату.

– Янсен, я сам отвечу. – Нюландер чувствует, что разговор клонится в ненужную ему сторону, однако Хесс опережает его:

– Я знаю не больше вашего. Но тело Кристине Хартунг не было найдено, а результаты тогдашней криминалистической экспертизы, по всей вероятности, не дают оснований сделать вывод, что она погибла. А теперь вот еще появились эти отпечатки, и я говорю только о том, что в связи с этим возникают вопросы.

– Нет, ты не об этом говоришь, Хесс. Ты говоришь, что мы, вероятно, не слишком хорошо сделали свою работу.

– Я на личности не переходил. Но погибли две женщины. И если мы хотим предотвратить нечто подобное, а это может произойти в ближайшее время, необходимо…

– Лично я на себя это обвинение не принимаю. Так же, как и триста других наших коллег, которые участвовали в расследовании, наверняка не принимают. Но ведь, ей-ей, забавно, что нас пытается смешать с грязью деятель, только-только вернувшийся домой, и то потому, что его с треском вышибли из Гааги.

Услышав реплику Янсена, некоторые коллеги заулыбались, однако Нюландер взирает на Хесса без всякой улыбки. Он уловил сказанное им, и все последующее прошло мимо его ушей.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, будто мы должны что-то там предотвратить?

Пресс-секретарь управления навязчиво втолковывает Нюландеру, как ему крутиться и вертеться на встрече с журналистами, однако тот обрывает ее и говорит, что справится без подсказок. В обычной ситуации Нюландер не преминул бы поболтать с нею подольше – ведь он захотел ее сразу, как только она появилась в конторе и стала частенько захаживать в его отдел и снабжать их драгоценными советами. Но не сейчас. Спускаясь в ротонду, он собирался за оставшуюся часть пути освежить мозги до начала выступления перед журналистами, и воспоминания о трехлетних встречах в кафе-латте и ни к чему не обязывающему сексу на факультете медиаиндустрии в университете на улице Ньяля вряд ли могли помочь ему в этом. Тем более после растревожившего его разговора с Хессом и Тули́н, только что состоявшегося в его кабинете.

Нюландер уже собирался было выйти во дворик с колоннами, как ему сообщили по телефону, что министр Роза Хартунг изыскала окно в своем расписании и уже направляется в управление. Он дал строгие указания провести ее с мужем в здание с задней стороны и сказал, что беседу проведет самолично.

После совещания с сотрудниками отдела по предложению Хесса Нюландер встретился с ним и Тули́н в своем кабинете. Хесс первым делом выложил на его письменный стол фотографии с места убийства Лауры Кьер и Анне Сайер-Лассен.

– Первая жертва лишилась одной кисти. Следующая – обеих. И очень возможно, что преступник еще больше изуродовал бы тело Анне Сайер-Лассен, если б мы его не спугнули. А что, может, он и хотел, чтобы мы нашли тела именно в таком виде, в каком их обнаружили…

– Я что-то не совсем врубаюсь, – сказал Нюландер. – Объясни по-быстрому, у меня времени нет.

Тогда Тули́н, которую Хесс заранее посвятил в свои мысли, показала ему укрупненные фотографии каштанового человечка, которых Нюландер и так уже насмотрелся до потери пульса.