Белая Россия. Люди без родины (2-е издание) - Эссад Бей

исключена. Однако второе поколение, ненавидящее большевиков лишь из-за отцов и тоскующее по всему русскому, сможет найти с Советами общий язык. Они создали малоизвестный посторонней публике Союз младороссов.

К великому удивлению старых эмигрантов, их дети заговорили на языке большевизма, став употреблять советскую терминологию. Старики пришли в ужас. Казалось, что их молодежь перешла на сторону коммунизма… Возник национал-большевизм, и Союз младороссов всё больше набирал мощь. Создается программа будущего России. Если эта программа начнет осуществляться, то эмиграция, ее молодая поросль, выросшая в Европе, вернется на родину, дабы рука об руку с детьми коммунистов окончить строительство страны.

А до того дня Белая Россия будет существовать за границей.

Генералы и профессора, официантки и водители такси, журналисты и портье будут выпускать свои газеты, готовить смелые планы переворота, а иногда с мужеством встречать свою смерть в подвалах ЧК, как и пятнадцать лет назад.

Молодежный день Русской культуры, Париж, 5 мая 1937 г., фотоархив Андрея Корлякова

Белая Россия всё еще живет, перенеся за границу обычаи, взгляды, привычки целого свергнутого мира. В эмиграции этот мир влачит свое нереальное, зачастую гротескное существование. Это существование может показаться фарсом, если не знать их пламенную любовь к родине, их драматическую судьбу.

Во имя этой судьбы им можно простить и их задымленные кабаки, и странные поступки, и фанатичные планы, потому что на это их толкало необычное положение. Беженство — феномен нашего времени, и каждый европеец, сталкивающийся с Белой Россией, должен осознавать, что эмигранты — безмолвные герои драмы, конец которой нам неизвестен.

Дополнение

Николай II. Сияние и закат последнего царя[110]

Предисловие

Перед вами — не биографический роман, а историческая биография. Все исторические события, здесь изложенные, действительно произошли. Практически все фразы, помещенные в кавычках, прозвучали в самом деле. Лишь в нескольких — незначительных — случаях я позволил себе некое смещение перспективы; несколько фрагментов из воспоминаний или документов я поставил как прямую речь.

Если эта книга покажется читателю некой сагой из давних времен, то причиной тому — сам уникальный и странный мир, который я изучил и описал.

Эпоха Николая II закончилась всего лишь два десятилетия тому назад, но она кажется такой далекой от нас. И чтобы понять ее, следует отбросить все предрассудки и предвзятые мнения, укоренившиеся в европейском сознании.

Во избежание недоразумений подчеркнем, что наша публикация отнюдь не представляет историю России при Николае, это — история Николая, до его царствования, во время и после оного.

Современное переиздание биографии Николая II: Frankfurt am Main: Verlag Hans-Jürgen Maurer, 2021

Трагическая фигура Царя и доныне остается неизвестной для публики. Когда он был жив, его не миновала ни одна сплетня, ни одно подозрение, ни одна клевета. Да, и сейчас спустя 17 лет после его гибели, его образ крайне искажен — из-за преувеличений, диффамаций и прямой лжи.

Эту лавину фальши создали не столько откровенные бесчестные враги — а их легион, сколько принятые в Европе критерии, которыми стали мерять трагическую судьбу Императора.

Фигуру Царя нельзя изучать холодным взглядом историка-рационалиста. Таинственную судьбу русского монарха можно понять, лишь поместив ее на сияющие высоты сентимального иррационализма. Только в этом свете можно открыть все истинные черты этого мистика, этого самодержавного Дон — Кихота, который — в результате конфликта природы своей власти и окружающего мира — стал самым несчастным человеком своего времени.

Биографию Николая II следует понимать как легенду: внутренний мир Царя был необыкновенно далек от земных законов, запятнанных житейской гнусностью.

Когда читатель проникнется трагизмом этой фигуры, ему станут понятнее последние поступки Царя. И если в стене предрассудков будет пробита брешь, сквозь которую можно будет увидеть Николая II как жертву, принесенную на алтарь самодержавия, автор посчитает, что выполнил поставленную им изначально задачу.

[Берлин, 1935 г.]

Лёва Нуссимбаум (тогда Нусенбаум). Баку, 1913 г.

На Рождественском празднике.

Баку, 1914 г.

Берлин, 1921 г.

Берлин, 1923 г.

Фото Александра Браилова

Эссад Бей (в первом ряду второй слева) на лекции критика Ю. И. Айхенвальда. Берлин, 1924 г.

Эрика Лёвендаль, жена Эссад Бея

Берлин, конец 1920-х гг.

Эссад Бей со своей женой Эрикой. Нью-Йорк, 1935 г.

Баронесса фон Бодмехерсхоф, подписавшая контракт на книгу «Али и Нина» как Курбан Саид

Могила Л. А. Нуссимбаума в Позитано с эпитафией на арабском: Во имя милосердного Аллаха / Мухаммед Эссад Бей / Умер в возрасте 36 лет / Пусть Аллах проявит к нему всю Свою милость

Итальянское издание «Белой России» (Милан, 1933) с неточным титулом «Белая армия»

Немецкое переиздание «Белой России» (Лейпциг, 1991)

Приложение

Даниэла Падулароза

Восточный мир Эссад Бея в берлинском журнале «Die Literarische Welt»[111]

Эссад Бей — полиморфная фигура, писатель-космополит, метущаяся душа; он гражданин мира, но и человек без родины: его дом — где угодно и нигде. Сегодня же он считается одним из самых интересных европейских писателей первой половины ХХ века.

Литератор занимался интенсивной журналистской деятельностью, в частности, при берлинском еженедельнике «Die literarische Welt» («Литературный мир»), а также опубликовал, наряду со своими романами, целую серию книг на исторические темы, в т. ч. биографии Сталина, Ленина, Николая II и пророка Мухаммеда. В этих текстах журналист всегда являлся и романистом, художником слова и мастером литературных арабесок, и наоборот, романист также всегда был журналистом, внимательным, хотя и не всегда объективным наблюдателем событий в мире.

Наряду с действительно существовавшими персонажами, Эссад Бей задействовал в своих текстах фигуры мировой литературы или древних мифов, такие как Фауст, Дон Кихот, Прометей, дабы создать совершенно особый сплав реальности и вымысла, поэзии и правды. Для него эти легендарные персонажи или титанические фигуры — типично современные герои. У Эссад Бея можно заметить «искажение» истории в мифе или легенде, что становится характерной чертой всех его произведений. Он сам заявляет о своем нежелании иметь «холодный взгляд историка-рационалиста», прибегая,