Роман с демоном - Дмитрий Сафонов

— Вы сами в это верите?

Анна пожала плечами. В психиатрию нельзя верить так же истово, как в таблицу умножения или в закон Всемирного тяготения: никакой четкой детерминированности, лишь непрочная цепочка эмпирически открытых фактов; тем не менее, Вяземская была предана своей науке.

— Верю.

— Ну, допустим… — Северцев снова потянул «айриш» через соломинку. — Вот только… Как это поможет найти убийцу? Ведь конечная цель — найти преступника, не так ли?

Анна усмехнулась.

— Вы же сказали, что убийца арестован? Северцев развел руками. Этот жест должен был означать «Сдаюсь!».

— Видимо, я поторопился с выводами. Даже не столько я, сколько капитан Рюмин.

— Рюмин?

— Он ведет это дело. Мы с ним, если можно так выразиться… — Александр приосанился, расправил плечи. — Тесно взаимодействуем.

Последние слова были сказаны с некоторым оттенком хвастовства. На несколько секунд сквозь маску сильного и обаятельного мужчины проступило лицо подростка, увлеченного страшными историями про загадочных злодеев.

Анна с трудом сдержала улыбку. Зато теперь, по крайней мере, становилась понятной удивительная осведомленность Северцева. Ясно, откуда взялись фотографии.

— Так что же удалось найти господину Рюмину? — ядовито спросила Вяземская.

— Если разобраться… — Северцев заметно сник, — то ничего.

— Отпечатки пальцев, группа крови, анализы спермы… — Анна покачала головой. — Это не срабатывает. Серийные убийства на сексуальной почве — не угон автомобиля и не кража булочек из магазина. Тут без психиатрии не обойтись. Жаль, если ваш Рюмин этого не понимает. Впрочем… — Вяземская доела последний кусочек «чизкейка» и вытерла губы бумажной салфеткой. — Это не его вина. По роду своих занятий мне довольно часто приходится общаться с милицией, и должна заметить, что мало кто из этой публики отличается умом и сообразительностью. Шерлок Холмс и Анастасия Каменская, разумеется, не в счет.

— Рюмин считает, что справится, — сказал Александр, но голос его звучал неуверенно.

— Нет! — категорично отрезала Вяземская. — По трем причинам: он не знает, кого искать, не знает, где искать, и не знает, как искать.

— А вы? — возразил Северцев. — Знаете?

— Я — знаю.

После этого заявления Александр как-то подобрался и стал похож на прилежного ученика.

Вяземская достала из сумочки блокнот и положила на столик.

— Я наблюдаю одну пациентку. Елизавету Панину. Так вот. Вчера я заметила… — и она рассказала о царапинах на теле «безумной Лизы».

Северцев слушал очень внимательно. По его лицу было видно, что он верит каждому слову.

— Потрясающе! — воскликнул журналист, когда Анна закончила рассказ.

— Я думаю, разгадку надо искать в прошлом, — заключила Вяземская.

— Поскольку Панина — единственная из жертв маньяка, оставшаяся в живых, — согласился Северцев. — Может, проще спросить у нее?

Анна покачала головой.

— Тут есть одна серьезная проблема. Дело в том, что Панина не говорит.

— Вообще?

— Ни слова. С самого первого дня пребывания в клинике — вот уже шесть лет.

— Загадочная барышня.

— Более чем загадочная, — усмехнулась Вяземская.

— Получается, опять тупик?

— Нет. — Анна раскрыла блокнот. — Сегодня я была в архиве — изучала материалы уголовного дела Паниной. Я нашла адрес матери убитого мужа. Мне кажется, она могла бы рассказать, кто такая Панина и откуда она взялась.

— Вы правы, — согласился Северцев. — Возьмите меня с собой. Пожалуйста!

Вяземская едва не рассмеялась — настолько забавно это выглядело: словно ребенок просил родителей не укладывать его пораньше спать в новогоднюю ночь.

— Честно говоря, я сама собиралась просить вас о помощи. На мой взгляд, вы человек умный, энергичный…

— Молодой, сильный, красивый, обаятельный и очень скромный! — добавил за нее Северцев.

— Да. По-моему, вы ничего не упустили. Александр притворно потупился, но тут же вскинул голову. Глаза светились лукавством.

— У меня есть два вопроса, — сказал он. — Первый: может, рассказать обо всем Рюмину?

— Полагаю, это лишнее, — ответила Анна. — Тем более, что у нас пока ничего нет.

— Хорошо, — кивнул Северцев. — И второй: когда приступим к расследованию?

Он ерзал на стуле и даже потирал руки от нетерпения. Казалось, он был готов сорваться и бежать куда угодно, стоит лишь Вяземской шевельнуть пальцем.

— Сегодня, если не возражаете. Через пару часов я закончу работу, и… — Анна замолчала. — Но, может, у вас какие-то планы на вечер? — осведомилась она.

— Есть, — подтвердил Северцев. — Один. Быть как можно ближе к вам. Чистая химия — видимо, в мозгу сформировалась энергетически выгодная связь. Пока все складывается очень удачно — в точном соответствии с моим планом.

Вяземская, желая скрыть неожиданное и не до конца понятное смущение, полезла за кошельком, чтобы расплатиться, но Александр остановил, осторожно положив руку на ее ладонь.

— Я все равно останусь должен, — сказал он. — Удовольствие попить кофе с очаровательной и умной женщиной стоит гораздо дороже.

— Говорить комплименты вы умеете, — заметила Вяземская. — Но учтите, на меня это не действует.

— Меня это не остановит.

— Ладно. Через два часа возле машины.

— Я буду ждать.

Вяземская встала и вышла из кафе. Она ни разу не обернулась, однако поймала себя на том, что старается держать спину прямо и не сбиваться на быстрый шаг, — ступает гордо и царственно. Как и положено «блестящей и неотразимой госпоже Вяземской».

Анна ощущала приятное жжение между лопаток — в месте, куда был устремлен взгляд Северцева. Женщина всегда это чувствует — даже если утверждает, что нечувствительна к комплиментам.

Рюмин еще раз перечитал акт судебно-медицинской экспертизы тела Светланы Даниловой. Рука сама потянулась к пачке сигарет.

«Стоп! — одернул себя капитан. — Вторник, тренировочный день!» Железное правило: если не можешь совсем бросить курить, то не кури хотя бы в день тренировки. Впрочем… Про нее можно забыть.

В боксерский зал он сегодня не пойдет. И не потому, что ребра болят, а на руках расцвели синяки, — просто на это нет времени. Убийца гуляет на свободе, а он собирается околачивать грушу? Едва ли Надточий отнесется к этому с пониманием.

Капитан достал из сейфа папку с делом Оксаны Лапиной и развязал тесемки. Материала пока немного. Если называть вещи своими именами — катастрофически мало. Протокол осмотра места происшествия, стопка снимков, сделанных криминалистом, экспертиза по кровавому отпечатку, найденному на зеркале в ванной, и еще — акт судебно-медицинской экспертизы, который удивительным образом (как и все остальное) совпадал со вторым актом, присланным Заселяном в информационный центр Петровки по факсу. Впечатление, будто профессор писал их под копирку, изменив только имя жертвы.