ДАзайнеры - Олеся Строева

Когда полный круг был пройден, все увидели, что под дирижаблем возникло какое-то свечение. Оно усиливалось, превращаясь в столб света. Но Колесо не остановилось, наоборот, оно ускорило свой ход, раскручиваясь все быстрее и быстрее. Небо потемнело, как перед грозой, засверкали молнии, налетел ветер, огромные белые кучевые облака понеслись с бешеной скоростью. Колесо все ускоряло свой ход. Дазайнеры едва удерживались на своих местах. Началась настоящая буря. Грохотал гром, резкие порывы ветра сметали все на своем пути, на Пустыню обрушился ливень. Диск не прекращал вращаться с небывалой быстротой, все мелькало вокруг, воцарился полный хаос. Дазайнеры в испуге хватались за каменные перекладины. И вдруг светящийся столб превратился в гигантскую воронку, которая начала всасывать в себя весь окружающий мир вместе с его обитателями. Первым туда попал дирижабль Фортунатто, закрутившись, он влетел в отверстие, раскрывшееся в центре шестилучевого Колеса. Далее воронка начала расширяться и втягивать в себя других Дазайнеров. С криками они отрывались от перекладин, не в силах устоять перед напором разбушевавшейся стихии, и увлекались ветром в светящийся проем.

Кочубей схватился одной рукой за форштевень и пытался другой рукой держать Кору, вцепившуюся в борт лодки. Но налетевший внезапно резкий порыв ветра и дождя будто гигантской волной смыл ее за борт и понес в сторону центра. Кочубей закричал в отчаянии, но было уже поздно что-либо предпринимать. Практически ничего не стало видно, Колесо вертелось все быстрее. Лодку страшно трясло и раскачивало, мачта давно уже сломалась и исчезла вместе с парусом в зияющей пасти бездны. И тут лебединые шеи ужасно затрещали под натиском урагана и разлетелись на куски, а Кочубея подбросило в воздух, и он полетел с воплями вверх тормашками в светящийся портал.

* * *

Кочубей очнулся в тускло освещенном коридоре, по которому они с Буффоном шли на заседание БоСХ. Придя в себя, он бросился сначала в одну сторону, потом в другую, попытался крикнуть, но только эхо разнеслось по бесконечному тоннелю. Тогда он начал толкать и дергать двери подсобок, на которых висели ржавые висячие замки, но даже при помощи кольца они не поддавались. Тогда он бросился бежать наобум, надеясь добраться до выхода. И действительно, вскоре он увидел как будто бы дневной свет, пробивающийся откуда-то сверху. Немного пробежав, он заметил небольшую лестницу, ведущую наверх к открытому люку. Кочубей благодарно вздохнул. Высунув голову наружу, он обнаружил, что оказался на знакомом лугу. Надеясь найти кого-нибудь из спасшихся, он начал осматриваться кругом. И вдруг вместо Дазайнеров Кочубей заметил ребенка, стоящего спиной к нему против солнца неподалеку от люка.

Кочубей неуклюже выбрался на поверхность и решительно двинулся к мальчику. По лугу был разлит все тот же вязкий сочный оранжевый свет, какой бывает только на закате. Ребенок так и не повернулся на шум приближающихся шагов. Кочубею пришлось забежать немного вперед, чтобы увидеть его лицо, веснушчатое и жмурящееся от солнечных лучей.

– Ты кто? – спросил Кочубей.

– Я? Ты и не совсем ты, – загадочно ответил мальчик. На вид ему было лет семь.

– Не понял, – ошарашенно сказал Кочубей. – А где все?

– Все? – переспросил мальчик.

– Господи, ну все наши, ну эти, Дазайнеры, – занервничал не на шутку Кочубей.

– Там же, где и были, наверное, – мальчик пожал плечами.

– Ничего не понимаю. А зачем меня сюда выбросило? Как мне обратно-то вернуться? Там же все разрушено, полный хаос. А-а-а, постой, тут же был где-то еще один люк, – он стал беспокойно озираться. – Не подскажешь, где?

– Тебе нужно домой, – серьезным голосом заявил мальчик.

– Опять не понял. А как же все и всё?

– Еще бы сказал «вся». Твоя миссия окончена, дружочек. Возвращайся в Реальность.

– Как это? – опешил Кочубей. – Что произошло? А Колесо запущено?

– Конечно, как и всегда, – спокойно и деловито проговорил юнец.

– И что мне теперь делать?

– Ничего особенного – живи, – улыбнулся мальчик.

И Кочубей заметил в его лице что-то родное. И вдруг его как громом поразило – мальчик был очень похож на него самого в детстве, по крайней мере, насколько можно было судить по старым фотографиям.

– Так значит, ты – это я?

– Разве до сих пор не узнал?

– Теперь узнал, – Кочубей смутился.

– Ты и не совсем ты, – снова повторил мальчик.

– Загадками говоришь?

– А ты отгадай, – засмеялся паренек.

– Сдаюсь!

– Колесо Кродера запускаешь не ты, – хитро прищурился мальчишка. – И вообще не твоего ума это дело. Как ты только мог вообразить себе этакое! Твое дело было удержаться на Карусели, а ты и того не сумел, – он разочарованно вздохнул. – Домой тебе надо!

Кочубей посмотрел в серо-зеленые глаза мальчика, в которых отражалось его собственное лицо, и в этот миг он сам себе показался ужасно смехотворным.

– Чувствую себя какой-то бесприданницей. «Лариса Дмитриевна, вам надобно ехать домой», – усмехнулся он, смущенно опустив голову. – Проклятый постмодернизм.

– Ну, «вы мне фраз не говорите», – подхватил парнишка.

Кочубей засмеялся и почесал в затылке.

– Ладно, пойду тогда, пожалуй.

– Прощай, – мальчик протянул ему руку.

Кочубей ответил на рукопожатие, и в следующую секунду прижал ребенка к себе, и так ему стало хорошо, просто невероятно хорошо! Потом резко развернулся и быстрым шагом пошел в сторону люка. Спустившись в тусклый коридор, он увидел приоткрытую дверь. На двери висела табличка с надписью:

Толкнув дверь и переступив порог, он очутился в своей квартире в Сретенском переулке.

* * *

Прошло уже не меньше месяца с того времени, как Кочубей вернулся из Пустыни. Поначалу он пытался обнаружить хоть какие-нибудь изменения в лицах прохожих или что-нибудь необычное в поведении коллег. Но, похоже, в мире ничего не произошло после запуска Колеса Кродера. Тогда он пообещал себе больше никогда не заниматься подобными ПРеДовыми проектами, слишком уж глупо он выглядел в глазах того странного мальчика, точнее, абсолютным безумцем.

В институте вследствие долгого отсутствия его завалили работой, нужно было вычитывать пропущенные часы, заниматься аспирантами и публикацией статей. Январь и февраль прошли в напряженном ритме, не оставляя места для тоски и хандры. Но вот мартовское солнце потихоньку растопило снег, в воздухе запахло весной, и к Кочубею стало подкрадываться дазайнерское чувство безысходности. Стараясь отмахнуться от наваждения, он предпринимал разнообразные гедонистические меры, но и это не помогало. Отчаянное желание вернуться в Пустыню прорастало в душе Кочубея, как бы он ему ни противился. И вот в одно прекрасное апрельское утро он не выдержал. Достав из деревянной коробочки заветное кольцо, он подошел к двери своей комнаты и, зажмурившись, прижал руну Хагель к замочной скважине.