Обратный отсчет: Равнина - Токацин

снова сверкнул экраном — эта вспышка была сильнее предыдущих. Несколько секунд Гедимин, застыв на месте, ждал криков, топота, а может, и грохота, но слышал только негромкие голоса на окраине. Филки говорили между собой, аборигены приглушённо попискивали, иногда можно было различить речь филка, перешедшего на местный язык. Сармат осторожно выглянул из-за шатра — все по-прежнему сидели вокруг жаровен, и корзина с ягодами курруи стояла наготове. Бронны пустили по кругу горшок с каким-то питьём, и Гедимин недовольно сощурился, увидев, как из ёмкости отпивает филк — судя по красно-зелёному скафандру, Таркасан. «Вот скрутит ему живот в дороге… Или в портале — тоже не лучше,» — сармат, морщась, отвернулся и скрылся за шатром. То, что филки до сих пор не бегают и не орут, пугаясь галлюцинаций, сильно успокаивало, — ради этого можно было потерпеть ксеноорганику.

На запястье опять засветилось и угасло. Гедимин отодвинул пластину, сверился с дозиметром — вспышка была очень сильной, и за ней шли другие, более слабые, не зажигающие экран, но, тем не менее, фиксируемые.

«А интересно,» — сармат, отступив за шатёр, задумчиво сощурился на дозиметр. «Что именно эта штука делает с мозгом? Что я увижу, если сниму шлем?»

Он огляделся по сторонам — никого вокруг не было. «Слишком близко к филкам,» — подумал сармат, проходя между шатрами. «Надо отойти, чтобы никого не покалечить. Мало ли что мне привидится…»

Из герметично закрытой лаборатории его никто не мог увидеть, но всё-таки он отошёл ещё дальше, за душевую, и только там остановился и огляделся, запоминая местность. «Тут стена, там склон, там обрыв. Снизу — гравий и растения,» — сармат медленно поднёс руку к шлему, сдвигая височную пластину. «Увижу что-то неприятное — снова закроюсь, это недолго.»

Он замер на месте, считая секунды. Вокруг была всё та же равнина, и другие, вдалеке, от неё не отличались. Туманники снова «задымили» — видимо, потеплело — но на этом отличия и заканчивались.

«Ничего,» — подумал Гедимин, выждав пару минут. «Ничего мне показывать не хотят. Вспышка прошла, теперь — ждать следующей. Пойду пока…»

— Эй, теск!

Этот голос не принадлежал ни сармату, ни филку — и это точно не был Руниен, единственный человек на Равнине, которого видел Гедимин. В пяти шагах от ангара душевой стояла «макака» в уличном комбинезоне. Шлема на ней не было, респиратор, по «мартышечьему» обычаю, болтался на груди на единственном ремешке. «Макака» приветственно помахала бластером, и Гедимин слегка шевельнул ладонью.

— Ага, живой, — человек довольно хмыкнул. — И чего встал столбом? Много вас тут ещё?

Гедимин мигнул.

— Ты откуда взялся? — спросил он, растерянно глядя на невозмутимую «макаку». Та ухмыльнулась.

— Я? Мы тут живём. Это вы вечно откуда-то валитесь. Землю загадили, так сюда пришли?

Гедимин недовольно сощурился.

— Вы гадили не меньше. И сильно дольше. Так что, люди знают о Равнине?

«Макака» снова ухмыльнулась.

— Теск! Вечно вы, переростки, считаете себя умнее всех. Мы давно тут. Во-он там — видишь купол?

Гедимин ошеломлённо мигнул. Там, где ещё пять минут назад было чёрно-жёлтое плато с редкими туманниками, стоял гигантский составной купол из металла и фрила. Он занимал весь холм — и явно уходил глубоко под него. Над куполом поднимались кольчатые ветвистые мачты.

— Уран и торий… — пробормотал Гедимин, поворачиваясь к человеку. Тот ухмыльнулся шире прежнего.

— То-то. Это тебе не флот на Луне!

— И что, когда мы сюда пришли… — Гедимин уставился на гигантский купол — всё подсказывало ему, что мгновенно такие сооружения не строятся. — Эта штука уже была? Вы за нами наблюдали?

— За вами, тесками, нужен присмотр, — отозвался человек с кривой ухмылкой. — Не уследишь — уже всё в ирренции, уже натыкано станций… Вы стройтесь, стройтесь. Адаптированная АЭС нам пригодится. А то на экраны ипрона не напасёшься!

Гедимин вспыхнул. Кулаки непроизвольно сжались, глаза сошлись в узкие прорези. Он двинулся к человеку, но его уже не было. Что-то яркое сверкнуло совсем рядом, и сармат, обогнав грохот взрыва, зарылся в гравий. Он считал секунды, судорожно нашаривая крепления сфалта и ожидая новой вспышки, но всё было тихо. Гедимин привстал на локте — и увидел, как над обрывом разворачиваются орудия крейсера. Новая вспышка заставила его уткнуться в гравий. За спиной громыхнуло.

«Душевую, наверное, снесёт…» — сармат медленно, вжимаясь в гравий, пополз в сторону. Ему удалось сдёрнуть со спины сфалт, оставалось только подтянуть его под себя…

Броня на запястье заскрежетала, и Гедимин, изумлённо мигнув, уставился на торчащие из корпуса плазмореза клешни. Приклад ощетинился шипами, между ними смотрели на сармата глаза на коротких стебельках. Гедимин дёрнул руку на себя — и втяжные челюсти, выросшие на месте сопла, изогнулись и ударили его в грудь. Захрустела сминаемая броня.

— Врёшь! — от собственного вопля у Гедимина зазвенело в ушах. Он крепко зажмурился и ткнул пальцем в шлем, вбивая на место недостающую пластину. «Мой сфалт не может на меня напасть,» — пульсировало внутри черепа. «Никогда!»

Боль в «укушенном» запястье и «ушибленных» ключицах прошла через двадцать секунд. Ещё через десять сармат, тяжело дыша, открыл глаза и приподнялся с земли. Вокруг не было ничего, кроме ангара душевой, гравийных россыпей и редких туманников. Помянув про себя уран и торий, Гедимин выпрямился, быстро оглянулся на лабораторию (не видел ли кто его позора?) и перевёл взгляд на плато, ещё недавно бывшее гигантской купольной колонией. На месте металла и фрила снова был дикий камень, мачты превратились в редко торчащие деревья, но сармат поймал себя на мысли, что хочет подойти и потрогать всё это руками — мозг, подвергшийся лучевому удару, всё ещё путал реальность с галлюцинациями.

Гедимин провёл пальцем по соплу сфалта (оружие снова висело за плечом — и, скорее всего, там оно и пробыло, пока сармат сражался с видениями) и сердито фыркнул. «Чтоб мой сфалт на меня напал? Надо же было додуматься!»

Он ещё раз огляделся по сторонам — никого из разумных существ вокруг не было — и, облегчённо вздохнув, пошёл к шатру. «До темноты надо сидеть тихо.