Кьята - Виталий Сергеевич Останин

ее Праведник не успел. Бенедикт спешил приступить к допросу главаря контрабандистов.

— Где бумаги, Серый?

Четверо сбежавших от городской стражи охранников скафильского купца нашлись среди убитых и раненых пыльников. Двое из них даже еще дышали: здоровяк с проколотым шпагой животом и вор, которого оглушили в самом начале короткого боя. Бумаги, правда, оказались у Конни: видимо он не доверял своим наемникам из Скафила и намеревался сам передать чертежи заказчику. Мерино, пока Бенедикт беседовал с Конни, быстро допросил скафильцев. Их ответы полностью подтвердили то, что раньше говорили их подельники Филин и Агни.

Уходили тем же путем, что и пришли. Люди барона, имен которых Мерино так и не узнал, волокли связанного Конни и своего товарища в середине отряда. Перед тем, как уйти, они быстро и безжалостно добили всех, кто выжил в короткой схватке.

— Государственные интересы, — пожал плечами барон, видя неудовольствие Мерино, который не считал необходимым такую тотальную зачистку. — К чему нам пыльники, которые в курсе, отчего был весь этот сыр-бор?

«А рассказать о том, что здесь произошло, и напугать тех, кто решить пойти этой дорогой следом?» — хотел возразить ему Праведник, но не стал. Большой мальчик, в конце концов.

Сам Бенедикт шел сразу за Бельком, и нес спрятанные на груди чертежи нового судна. Для него все закончилось благополучно: виновные пойманы, чертежи возвращены. Жди наград, хотя, конечно, не за них работаем! А вот Мерино довольным не был. Нет, не так! Он не чувствовал полного удовлетворения, как с ним бывало раньше, когда он тянул лямку в Тайной страже и заканчивал очередное дело. Усталость, сожаления и удовлетворение. Сейчас в наличии были только первые два чувства.

«Что-то не так! — крутилось в голове. — Мы что-то упустили. Не должно так просто все закончится!»

И тут же голосом старого и пожившего человека парировал:

«А как должно было, синьор Лик? Все всегда из-за денег и власти, уж вы-то, с вашей богатой практикой, должны были это накрепко заучить! Ничего больше людей не интересует. По крайней мере, тех людей, что переступили через свое человеческое начало. Преступники, нанятые скафильской разведкой, выкрадывают чертежи у корабела, прибегнув к помощи местных пыльников. Уйти так, как планировалось, не удается, к тому же на хвост садятся две довольно настырные гончие. Попытка их ликвидировать проваливается. Пытаются уйти с помощью пыльников, но и тут терпят неудачу. Бумаги возвращены, виновные наказаны. Как еще должно быть, синьор Лик?»

«А почему бы им было не уйти из города сразу после кражи документов? Почему? Ну хотя бы одному из них, если не хотели привлекать внимания к видимому каналу отхода? Тот же вор — взял документы и ушел на нанятом корабле!»

«Не продумали! — уверенно отвечал себе же Мерино. — Ты же видел, как такое случается сплошь и рядом! А уж со скафильцами — сам Творец велел! Вот как ты оценишь качество их разведки?»

«Рыцари плаща и топора! — внутренне хохотнул Мерино. — Дуболомы!»

«Ну вот тебе и ответ!»

Но бывшую гончую все же не до конца удовлетворили пояснения мудрого внутреннего голоса. Да, скафильцы могли просто плохо продумать пути отхода. Могли. И, положа руку на сердце, ушли бы, кабы не настырная гончая. Неужто у Фрейвелинга так упало качество людей в контрразведке, что противник даже не считает нужным хорошо готовить операции?

«И это тоже! — тут же вмешался в ход размышлений Мерино Мудрый. — Один, даже хорошо подготовленный Бенито, погоды не сделает. Да и молод он!»

Уже поднявшись из темноты подземелья в темноту ночного города, Бенедикт спросил.

— В чем дело, Праведник?

Он явно торопился как можно скорее добраться до Инверино и доложить о результате маркизу Фрейлангу, но задумчивое выражение лица своего наставника не упустил и в темноте. Даже нашел время выяснить причину такого его настроения на фоне своего — сдержанно победного.

— Старческая паранойя, Бенито, — отмахнулся тот. — Не бери в голову. Устал, наверное. Отосплюсь и буду в форме.

— Хорошо, — легко согласился барон, уже составляя в голове доклад. Первая крупная победа для него, как ни крути. — Завтра поговорим, ладно?

— Конечно.

Мерино проводил взглядом кансильера, растворявшегося в ночной темноте вместе со своими людьми. В ногу ткнулась голова гикота, на плечо легла рука Белька.

— Не складывается?

— Ага.

— И у меня. Как-то просто все получилось.

— Зато у Бенито все сложилось! — усмехнулся Мерино. — А может мы на воду дуем?

— Может и так. Только сейчас уже ничего не придумаешь, голова гудит.

— Да уж, денек выдался богатым на события!

— Я бы сказал, что такой выдалась вся трида. Пошли домой, Праведник.

Мерино кивнул, и два старых друга, неторопливо пошли к остерии, которую уже привыкли считать домом. Впереди бежал, теряясь в ночи, димаутрианский зверь.

Эпилог

10 октября 783 года

Сольфик Хун.

Мерино Лик, владелец остерии.

В каком настроении начинает день человек, у которого все хорошо? Совершенно верно — в прекрасном настроении! И Мерино Лик был именно таким человеком. Утром десятого дня первой триды октября он проснулся с пониманием, что у него в жизни все настолько хорошо, насколько это вообще возможно в столь смутное время. Владелец остерии, посредник преступного мира Сольфик Хуна, человек, в друзьях у которого числился убийца с островов морского народа и начальник коронного сыска великого герцогства Фрейвелинг, и, наконец, мужчина, который все-таки нашел свою женщину. Можно ли было пожелать еще чего-нибудь?

Денег? Во время службы дознавателем в Тайной страже Империи через его руки проходили такие суммы, каких многие купцы не заработают и за всю жизнь, а счастья эти огромные суммы не принесли. О нет, синьор Лик был не настолько глуп, чтобы отрицать полезные качества денег, но делать из них культ — Создатель упаси! Пусть этим занимаются лавочники из Оутембри, для них империал — и Единый, и жена, и любовница.

Влияния? Мерино был знаком, и довольно близко, со многими людьми, чья воля определяла развитие общества и государства в этом столетии. Он мог сегодня же утром испросить аудиенции у маркиза Фрейланга и к вечеру уже стоять перед ним с делом или просьбой. Но к чему дергать сильных мира сего, когда они смотрят совсем в другую сторону? Их жизнь — это приказы стоимостью в сотни человеческих жизней и тысячи империалов, а жизнь у Мерино всего одна.

Справедливости ради стоит признать, что именно знакомство с дворянством и сделало его жизнь такой, как сейчас: в большинстве своем спокойной и обеспеченной, но при этом в меру насыщенной и интересной. И Мерино был благодарен судьбе за то, что все в его жизни сложилось именно так, а не иначе, ведь каждое его действие, слово и мысль вели его к этому времени. Сколь долго все это продлится, он не загадывал — жизнь отучила это делать. В конце концов, вся жизнь — это опыт. А опыт — это все, что у нас есть.

Сегодня Мерино не ждал гостей в остерии: десятый день триды — ярмарочный, а его заведение стояло вдалеке от обычных путей покупателей. Напротив, он сам собирался идти в гости. К обворожительной женщине с зелеными глазами и рыжими волосами, которая его ждала. Однако когда звякнул колокольчик, висящий над входной дверью, возвещая приход посетителя, он вышел из-за стойки и направился встречать его. У него ведь остерия, а не какая-то там таверна!

Гостем оказался высокий дворянин в черном военном мундире, который Мерино безошибочно определил как карфенакский драгунский и черной повязкой, закрывающей один глаз. На вид ему было чуть больше сорока лет, густые волосы, собранные на затылке в конский хвост, уже начали седеть на висках. Но их обладатель даже не думал подкрашивать их, как это делают большинство дворян. Лицо выдавало в нем человека, много повидавшего в этой жизни: загорелая кожа, плотно сжатые губы под вислым усами. Одной рукой человек держал шляпу с широкими полями и длинным пером, второй придерживал за эфес длинную шпагу.

— Добро пожаловать в остерию «Старый конь»! — проговорил Мерино и, когда мужчина ответил на приветствие легким поклоном, окончательно