До последнего вздоха - Лариса Павловна Соболева

обожаю макароны по-флотски, ела бы их каждый день.

Тетрадь отца. Арина Павловна

Герман переехал в дом Кушелева, издали он выглядел компактным, собственно, переезд прошел так: рюкзак на плечи, в руки взял чемодан и пешком по извилистым улочкам дошел до нового местожительства. Встретили его Катя и Василий, он оставил вещи на веранде, осмотрел небольшие и уютные комнаты. М-да, ему одному просто необходимо иметь столько комнат в придачу со вторым этажом, который отказался осматривать сейчас, на это будет еще время. Следовало бы отпраздновать новоселье, Герман не подумал об этом, но позаботилась Катя, она принесла пирог с яблоками, а чай готов.

— Извините, Герман Леонтьевич, что я тут хозяйничала.

— Ну, что вы, Катюша, — смутился он. — Я вам обоим рад, этот дом для меня пока чужой.

— Не говорите так, здесь жил очень хороший человек, его душа радуется, встретив вас.

— Катя, вы верите в Бога?

— Бабушка верит, а я верю ей.

Герман не стал читать лекцию про пережитки, она не раз все это слышала, да и верит-то бабушке, а это несколько иное. Он предложил обсудить скорое открытие музея, штат набрали, все готово…

— Занавески не повесили, — напомнила Катя. — Шторы без занавесок… не-а, нехорошо.

— Повесим перед самым открытием, а до этого съездим в центр, нам нужна экономка Беликова. Надеюсь, Катюша, вы справитесь с адресом, я ведь города не знаю, завтра же и поедем с утра.

— Какая жалость, — огорчился Василий, — а у меня завтра упаковка и отправка наших изделий, не смогу вас сопровождать…

— Вася, — в недоумении подняла плечики Катя, — это наша работа, при чем здесь ты?

— Видите, Герман Леонтьевич, она меня всегда прогоняет, — пожаловался на девушку Василий.

— Ябеда, — поедая пирог, бросила в его сторону Катя и отхлебнула чай из чашки.

— И всегда обзывает.

— Да ладно вам, милые бранятся — только тешатся, — сделал вывод Герман, тем самым дал понять, как они смотрятся со стороны.

У Кати глаза стали круглыми, и в каждом по ужасу, она посмотрела на Василия, затем на Германа, ее возмущение было так велико, что голос пропал, бедняжка едва выговорила сипло:

— Кто-кто?.. Милые?.. Это он… милый?! — указала пальцем на хихикающего Василия. — Васька вам сказал, что он… милый?

— Я ничего не говорил, — возмутился тот.

— Катя, не стоит так реагировать, — увещевал девушку Герман. — Это всего лишь поговорка, вы оба хорошие ребята. Вернемся к делу, завтра я заеду за вами, Катюша, в восемь утра, второй секретарь в центр на совещание, согласился и нас захватить. Теперь о крыле, где работала прислуга… Катя, поговорите с Домной Агаповной, чтобы пришла в Элизиум, нам ее консультация не помешает…

Еще он наметил несколько неудачных позиций, их следовало переделать, идеи Катя записывала, чтобы ничего не забыть.

А утром сели в машину и поехали к Арине Павловне, правда, гостей она не ждала, ее не предупредили, но это дело десятое. Попав в город, Катя прилипла к окну и не могла сдержать восторгов: он изменился до неузнаваемости.

— А как давно вы здесь были? — осведомился Герман.

— Прошлой осенью.

— Ну, такими темпами за год многое меняется. Вы больше не сердитесь на меня, Катя? А то вчера с надутыми губами так и расстались.

— Опять улыбаетесь?

А что еще делать в дороге, когда рядом хорошенькая девочка злится без причины? Их высадили недалеко от места, где жила экономка Беликова, пришлось поплутать в двух кварталах в поисках улицы. В центральном районе старые кварталы застроили по периметру современными зданиями, а внутри осталось все как было в ожидании своей очереди обновления. Это был двухэтажный дом конца девятнадцатого века, им подсказала добрая женщина подняться по железной лестнице, стучать, пока Аринушка не откроет, она долго идет к двери, хворая.

— Кто? — послышался за дверью скрипучий голос.

— Позвольте мне, услышит мужской голос и не откроет, здесь полно было банд, — шепотом сообщила Катя Герману и громко: — Нам нужна Арина Павловна. Мы, директор Тормасов Герман Леонтьевич и экскурсовод Катерина из музея Элизиум, готовим его к открытию и хотели бы с вами поговорить… если вы не против. Ваш адрес нам дала Домна Агаповна.

Щелкнули замки, дверь приоткрылась, над цепочкой они увидели половину лица и оценивающий глаз. Девушка поздоровалась и улыбнулась, над ее головой возвышалась вторая голова — молодого мужчины, весьма симпатичного и внушающего доверие. Дверь открылась.

Герман и Катя вошли в квартиру, оценили чистоту, порядок, скромность. А вот хозяйка едва ноги переставляла и была похожа на смерть в своем темно-сером халате до пят и с аккуратно зачесанными белыми волосами, но лицо… обтянутые кожей кости. Она предложила им присесть за стол.

— Чаю? — спросила Арина Павловна.

— Не беспокойтесь, — сказал Герман, садясь на стул. Вкратце он рассказал о цели, что удалось узнать. — Мне бы хотелось открыть тайны Элизиума, да и люди должны знать правду.

— Зачем она людям, ваша правда? — проскрипела Арина Павловна. — Какой прок от нее? Может, те, кто жил в усадьбе, не хотят правды?

— Как вам сказать… Предыдущий директор музея разгадал загадки Элизиума, но его убили.

— Никак сокровища Беликова отыскал? Не любит Элизиум, когда в него вторгаются с дурными намерениями, он мстит.

— У директора Кушелева не было дурных намерений.

— Кушелев? — вскинулась Арина Павловна. — Знаю, добрый человек был, царство ему небесное. Значит, убили его… Стало быть, нашел золото, но кто-то узнал и… верно?

— Видимо, так и было, — ответил Герман, удивляясь простой женщине, способной к логическому мышлению. — Катя застала его живым, Петр Ильич не успел назвать убийцу, отдал ей последние распоряжения и потерял сознание, а в больнице умер от большой потери крови. Мы не теряем надежды, что убийцу найдем совместными усилиями с милицией. И золото обязательно найдем.

— Золото Беликова заговоренное, оно пойдет в руки тем, у кого нет дурных намерений. А вы не боитесь, что и вас убьют, ежели вдруг найдете?

— Не боюсь, у меня тоже нет дурных намерений, — улыбнулся Герман. — Я не собираюсь ничего себе присваивать, то есть красть. Это золото сейчас необходимо нашей стране, индустриализация идет полным ходом, огромное количество масштабных строек, возводятся заводы, людям требуется жилье… Все это стоит больших денег, а вспомните, еще недавно кругом было разорение.

Какое-то время Арина Павловна въедалась в него своими бесцветными глазами, она словно рассматривала нутро, все закоулки, искала ложь, наконец, отведя взгляд, заговорила:

— Что рассказала вам Домна?

Память у Германа прекрасная, он пересказал почти дословно беседу с кухаркой, Арина Павловна вяло закивала:

— Домна угадала, хотя я никогда не говорила ей всего, что