Пропавший легион - Гарри Тертлдав

Марк печально покачал головой и закрыл глаза Хемонду. Зачем судьба свела их этим утром?.. Хороший солдат, Хемонд почти стал добрым другом Марку.

Все еще глядя на тело Хемонда, трибун вздрогнул — кто-то коснулся его руки. Это был Нейпос, усталый и растерянный.

— Позволь мне перевязать твои раны, — сказал он.

— Что? Ах да, конечно. — Погруженный в свои мысли, Скавр почти забыл о них. Нейпос перевязал его с той же аккуратностью и быстротой, какую трибун замечал у Горгидаса. Жрец заговорил с ним, и Марк понял, что не он один нес на себе бремя войны. Слова Нейпоса были обращены не только к нему, но и ко всем воинам.

— Я задержался, снимая чары с охранников, — горько сказал жрец, — но ведь это было так легко, и вполне могло подождать!.. Фос идет своими путями. Печальная радость — разбудить четырех человек только для того, чтобы они увидели, как четверо других лежат мертвыми.

— Ты сделал то, что положено. Ты помог, когда людям требовалась помощь, — ответил Марк. — Ты бы не был самим собой, если бы прошел мимо. Тут нет твоей вины.

Нейпос не согласился:

— Ты судишь о жизни, как халога. Это они верят, будто существует судьба, которой не избежать никому. Но мы, последователи Фоса, знаем, что бог создает нас и нашу жизнь, и стараемся найти свое предназначение. Бывает время, однако, когда сделать это трудно, очень трудно.

Двигаясь медленно, словно еще во власти кошмара, люди помогали друг другу перевязывать раны. В скорбной тишине они подняли погибших товарищей и Мебода и неловко вынесли их по винтовой лестнице на солнечный свет.

Часовые, которых разбудил Нейпос, уже стояли у дверей. Один из них, на лице которого читалась тревога, сказал Марку:

— Прошу тебя, господин, не обвиняй нас. Мы исправно несли службу, но вдруг потеряли сознание, а очнулись только на руках этого жреца, который снял с нас чары. Мы заснули не из-за усталости.

В любое другое время римлянина бы порадовала его репутация строгого командира, но сейчас он только сказал:

— Я знаю. Колдун, который усыпил вас, обманул нас всех. Он улизнул, и я думаю, что никто в Империи не пожалеет об его отсутствии.

— Сын грязи еще далеко от дома, — сказал Нефон Комнос. — Он пересек пролив, но ему еще предстоит пройти семьсот километров по нашим западным провинциям. Наши огненные маяки смогут передать приказ закрыть границы задолго до того, как колдун доберется до них. Я сам пойду к маякам. Посмотрим, как встретят этого колдуна акритай!

Скавр восхитился его решимостью, но не слишком надеялся на удачу.

Если Авшар сумел удрать из самого защищенного города в мире, то видессианские пограничные солдаты, как бы отважны и опытны они ни были, вряд ли смогут удержать этого колдуна.

Он повернулся к намдалени. Ему было страшно заводить этот разговор, но он чувствовал, что должен приободрить этих людей.

— Я привел вас сюда в несчастливый час, — сказал Марк. — Трое из вас мертвы. Я был бы счастлив назвать Хемонда своим другом, хотя знал его слишком мало. Если ваши обычаи позволят, то весть о гибели этого отважного воина должен принести его жене именно я. Я виноват, я отвечаю за это.

— Человек живет столько, сколько ему отмерено, ни часом больше, — сказал наконец один из воинов княжества Намдален. Марк не знал, следовал ли этот солдат религии Фоса, но воззрения предков-халога, несомненно, были в нем живы. — Ты честно делал свое дело, сражаясь за страну, которая тебя наняла, и мы все тоже. Честь может причинить боль, но не может стать причиной вины. — Он на мгновение замолчал, глядя в глаза своих соплеменников, и, удовлетворенный тем, что увидел, завершил:

— Мы не видим причин, мешающих тебе принести меч Хемонда Хелвис. — Увидев, что Скавр не совсем его понял, он пояснил:

— Это наш обычай. Так поступают, когда слова слишком тяжелы, чтобы их произнести. Но вины на тебе нет, — повторил солдат. — Если бы даже она и была, твой поступок смывает ее. Меня зовут Эмбриак, сын Ренгари, и я почту за честь считаться твоим другом.

Остальные намдалени серьезно кивнули, один за другим называя свои имена и пожимая трибуну руку двумя ладонями по обычаю северян.

После этой короткой церемонии они снова подняли свою ношу и начали печальное шествие назад, к казарме.

* * *

Весть о случившемся распространилась, как лесной пожар. Солдаты не прошли и половины пути, как первые крики «Смерть Казду! «послышались в городе. Скавр увидел толпу людей, вооруженных палками и кинжалами, которые преследовали какого-то иностранца, не очень разбираясь, из Казда он был или нет.

Тяжесть тела Хемонда заставила его согнуться от боли, хотя эту ношу он разделял с намдалени. Марк и остальные солдаты были ранены; возможно, это объясняло их усталость. Они не раз останавливались, чтобы передохнуть.

С каждым шагом их ноша становилась все тяжелее. Марк все время думал о том, почему он решил взять на себя эту горькую весть. То, что он говорил намдалени, было правдой, но не всей правдой. Он понимал, как красива Хелвис, и чувствовал себя виноватым в том, что ее красота повлияла на его решение. «Перестань, дурак, — сказал он сам себе. — Ты делаешь только то, что должен делать». Но… она была так прекрасна.

Казармы намдалени казались мирным островком в море волнующегося Видессоса. Чужеземцы и еретики, люди Княжества, не имели ничего общего с горожанами, и мельница слухов не затронула их. Они не знали, какой страх наводил Авшар на видессиан.

Несколько человек занимались борьбой на песке возле казармы. Большая толпа подбадривала их криками и делала ставки. Двое других фехтовали. Из ближайшей кузницы доносился стук молотов о наковальню. Несколько солдат, сидя на корточках, играли в кости. Марк подумал о том, что намдалени, похоже, жили игрой, она была у них в крови.

Кто-то в толпе увидел приближающихся солдат, несущих свой печальный груз. Его возглас заставил всех присутствующих поднять глаза. Один из фехтующих выронил меч; его товарищ, продолжавший бой, тоже увидел процессию и опустил оружие.

Намдалени бросились к носилкам, выкрикивая вопросы на своем жестком диалекте. Марк и раньше с трудом понимал их речь, теперь же, после пережитых потрясений, даже не пытался этого сделать. Вместе с другим солдатом он осторожно опустил тело на землю. Потом трибун снял пояс, ножны, взял меч Хемонда и пошел к казарме. Наемники расступились. Один из них подошел к Марку и, охватив его за руку, стал что-то кричать на своем языке. Эмбриак перевел:

— Он обвиняет тебя в случившемся.

На чистом видессианском языке, чтобы его поняли и соплеменники, и римлянин, Эмбриак подробно рассказал о случившемся. Намдалени кивнул и отпустил Марка.

Казарма намдалени была намного удобнее и уютнее римской. Разумеется, частично это объяснялось тем, что большой контингент намдалени находился в Видессосе в течение многих лет, так что люди Княжества успели вложить в свое жилище много труда и сделали казарму похожей на дом. Так как многие наемники большую часть жизни проводили на службе Видессоса, неудивительно было, что они обзаводились семьями в столице. Некоторые из них женились на видессианках, другие привозили жен или возлюбленных с собой. Казарма отражала и эту сторону их уклада. Только первый ее этаж был таким же, как у римлян, — там жили солдаты. Второй был разделен на комнаты различных размеров.