Хиппи - Пауло Коэльо

В холле никого не было, кроме парня, похожего на Распутина, еще одного мужчины лет пятидесяти, который совсем не тянул на хиппи, и совсем молоденькой девушки.

– Вот он ответит на ваши вопросы, – сказал водитель, показывая на второго. – Тем более, что он говорит по-французски.

Это обстоятельство и облегчало задачу, и ускоряло ее выполнение. Для начала познакомились (имя – Жак; возраст – 47 лет, место рождения – Амьен/Франция; род занятий – бывший директор ведущей косметической компании; семейное положение – разведен).

– Как вы, наверно, уже знаете, я собираю материал для репортажа по заказу агентства Франс-Пресс… Об этом движении, зародившемся, насколько мне известно, в Соединенных Штатах…

Она чуть было не сказала «и состоящем из богатых маменькиных сынков, которые с жиру бесятся от безделья».

– …и охватившем как некое поветрие всю планету.

Жак кивнул, а журналистка опять прикусила язык, чтобы не добавить: «но, главным образом, в тех странах, где сосредоточены основные капиталы».

– Что конкретно вас интересует? – спросил он, уже раскаиваясь, что согласился на интервью и завидуя своим товарищам, которые в это самое время гуляли по Стамбулу и развлекались.

– Ну, мы знаем, что это движение свободно от предрассудков и зиждется, так сказать, на наркотиках, на рок-музыке, исполняемой при огромном стечении народа на открытом воздухе, причем во время концертов этих происходит черт знает что, на странствиях по всему свету, на полном пренебрежении ко всем, кто отстаивает идеалы и борется за более справедливое и свободное общество…

– Например.

– Например, к тем, кто пытается освободить угнетенные народы, кто осуждает произвол, принимает участие в классовой борьбе, где люди проливают свою кровь и жертвуют жизнью ради того, чтобы социализм – единственное будущее человечества – из утопии превратился в близкую реальность.

Жак снова кивнул – совершенно бессмысленно отвечать на провокации такого рода: возражая, он добьется лишь того, что его первый и бесценный день в Стамбуле будет загублен окончательно.

– …они отличаются очень свободными взглядами и еще более свободными нравами – и мужчины средних лет не стесняются показываться на улице в обществе девушек, годящихся им в дочери…

Жак хотел пропустить мимо ушей и это, но не успел – в разговор вмешалась еще одна участница.

– Девушка, годящаяся ему в дочери – как я понимаю, вы имели в виду меня? – это и в самом деле его дочь. Нас не представили друг другу – меня зовут Мари, мне двадцать лет, родилась в Лизьё, изучаю политологию, обожаю Камю и Симону де Бовуар. Музыкальные пристрастия – Дейв Брубек, Грейтфул Дэд, Рави Шанкар. Сейчас пишу курсовую работу о том, как в социалистическом раю (aka Советский Союз), за который многие жертвовали жизнью, людей теперь угнетают так же свирепо и жестоко, как и в тех странах третьего мира, где Америка, Англия или Бельгия установили диктаторские режимы. Что еще добавить?

Журналистка, едва не поперхнувшись, поблагодарила за это разъяснение, на минутку задумалась, правда ли это, решила, что правда, попыталась скрыть свое изумление и наконец заключила, что это может стать гвоздем ее материала: бывший директор крупной французской компании на каком-то этапе экзистенциального кризиса решает все бросить и, взяв дочку, отправляется странствовать по свету, не принимая в расчет, как рискованно это может быть для девочки – уже девушки, правильней сказать. Слишком рано повзрослевшей, если судить по ее речам. Эта пара сумела сбить журналистку с толку, и теперь ей требовалось перехватить инициативу.

– Вы пробовали наркотики?

– Естественно. Марихуану, настой галлюциногенных грибов, кое-какие синтетические препараты – но они на меня плохо действуют – и ЛСД. Никогда не употребляла героин, кокаин или опиаты.

Журналистка покосилась на Жака, но тот слушал с непроницаемым видом.

– Разделяете ли вы принцип свободной любви?

– С тех пор, как изобрели противозачаточные таблетки – да. Почему бы и нет?

– И практикуете?

– Ну, это вас не касается.

Отец, видя, что дело идет к конфликту, решил сменить тему:

– Мы ведь собирались поговорить о хиппи? Вы отлично определили нашу философию. Что вас еще интересует?

«Нашу? Нашу философию?» Пятидесятилетний человек считает ее своей?

– Меня интересует, почему вы едете в Непал на автобусе? Насколько я могу судить по кое-каким деталям – одежде и прочему – у вас хватило бы денег, чтобы полететь на самолете.

– Потому что для меня главное – само путешествие. Знакомство с людьми, которых никогда не встретишь в первом классе лайнера «Эр Франс», где мне приходилось бывать, и где люди не разговаривают друг с другом, даже если двенадцать часов сидят в соседних креслах.

– Но ведь существуют…

– Да, конечно, есть автобусы более комфортабельные, чем этот, переделанный из школьного, с отвратительными рессорами и жесткими сидениями. Вы ведь это хотели сказать? Так уж вышло, что в моем предыдущем воплощении, ну, то есть, в бытность мою директором по маркетингу, я был знаком со всеми людьми, с которыми мне полагалось быть знакомым. И сказать по правде, все они были неотличимо похожи друг на друга – та же ревность, те же интересы, та же погоня за роскошью… и все разительно отличались от тех, кого я встречал в детстве, когда помогал отцу пахать поле под Амьеном.

Журналистка в явной растерянности принялась листать свой блокнот. Трудно оказалось иметь дело с этими двоими.

– Что вы ищете?

– Я тут приготовила кое-какие материалы о хиппи…

– Но вы ведь прекрасно передали самую суть – секс, рок-музыка, наркотики, странствия.

Французу удалось разозлить ее сильней, чем она сама ожидала.

– Вы думаете, что этим все исчерпывается. Но на самом деле есть еще многое другое…

– Многое? Так просветите нас, потому что когда дочка, сумевшая понять, как я несчастен, пригласила меня совершить это путешествие, я не успел узнать все в подробностях.

Журналистка сказала, что в сущности уже выяснила все, что хотела, а про себя подумала: «Придумаю что-нибудь сама, все равно никто не узнает», однако Жак оказался очень настойчив. Спросил, не желает ли она чаю или кофе («кофе, пожалуй, я видеть больше не могу этот переслащенный мятный чай»), а если кофе, то какой именно: по-турецки или обычный («по-турецки, раз уж нас занесло в Турцию, и в самом деле глупо отцеживать гущу, она улучшает вкус»).

– Так вот, мне кажется, мы с дочкой заслуживаем, чтобы нас немного просветили. В частности, нам неизвестно происхождение слова «хиппи», – он явно насмехался над журналисткой, но та сделала вид, что не заметила и решила двигаться дальше. Ей до смерти хотелось кофе.

– Мне тоже неизвестно. Однако если мы хотим быть истыми французами и попытаться определить все, сама идея жизни, сочетающей секс, вегетарианство, свободную любовь и жизнь коммуной, родилась в Персии и принадлежит человеку по имени Маздак. Мы мало знаем о нем. Но поскольку от нас все чаще и чаще требуют писать об этом движении, кто-то из моих коллег нашел его истоки в древнегреческой философии киников или циников.