Воительница. Сила зверя - Дин Андерссон

— Я полагаю, что тревожиться не надо. — Хальд коснулась руки женщины-ульфбьерна. — Мне кажется, я знаю, что он хочет сделать. И это послужит нашему общему благу.

— Тогда пусть делает это здесь у всех на виду, при свете дня, — настаивала Ульфхильда. — Ни к чему хорошему это не приведет, Черная Волчица. Не знала, что ты можешь столь неразумно рисковать!

— Ульфхильда, — сказал старик, не глядя на нее, — поступай так, как желает твоя предводительница.

Что-то в его голосе охладило пыл оборотня. Но она почувствовала, как неприязнь и недоверие покидают ее. Еще несколько мгновений она колебалась и упрямо пыталась сопротивляться, подозревая, что он напускает на нее свои чары, но потом повернулась и стала подниматься по склону, а за ней и Гутрун с Хальд.

— Если она не вернется оттуда живой, на моей совести не будет ее крови, — с досадой объявила Ульфхильда, когда они завершали подъем.

Песнь Крови последовала за стариком в хижину. Она спокойно стояла перед ним с мечами в обеих руках, остриями вниз. И все время, пока он внимательно всматривался в ее лицо своими ясными, проницательными глазами, она боролась со своими чувствами, твердо намереваясь не дать ему заметить ни своего страха, ни дурных предчувствий.

* * *

— Перестань ходить туда-сюда, Ульфхильда, — попросила новоявленная жрица Фрейи. Она сидела, скрестив ноги, как ребенок, прижимая к себе покрытый рунами посох. Гутрун стояла рядом, положив руку ей на плечо.

— Как долго, — ворчала Ульфхильда. — Если он ей навредит, я…

Одинокая фигура появилась в дверях хижины и, пошатываясь, вышла на свет.

— Это Песнь Крови! — вскрикнула Ульфхильда и бросилась вниз по холму.

Гутрун с Хальд не отставали от нее. Ульфхильда подбежала к подруге и обхватила ее за плечи, чтобы поддержать.

— Что он с тобой сделал? — требовательно спросила она. — Я голову ему снесу, если…

— Успокойся, я не ранена, — перебила воительница. — И я не думаю, что даже ты, Ульфхильда, смогла бы добраться до его головы.

— Мама, как ты? — с беспокойством спросила Гутрун, подходя к матери с Ульфхильдой.

— Со мной все в порядке, дочка! — ответила та.

— А он смог… прочитать руны? — спросила жрица Фрейи.

— Да, — подтвердила Песнь Крови.

— Руны? Какие? — встрепенулась Ульфхильда. — Те, что на твоей шее?

— Да, Ульфхильда, те самые.

— Но их еще никому не удавалось прочесть. Может быть, и он не смог, а только притворился, что разобрал их значение.

— Нет, здесь нет никакого обмана.

— Ты ему поверила? Это неразумно. Он не похож на человека, который силен в толковании рун.

— Я поверила, Ульфхильда, именно когда он прочитал руны на моей шее, — воительница смотрела прямо в глаза женщине-ульфбьерну, — потому что это он оставил их там.

Хижина на поляне несколько мгновений светилась мерцающим светом и вдруг исчезла, будто ее никогда и не было. И только в вышине орел и два ворона сделали круг над поляной, а затем направились на север и быстро пропали из глаз.

— Это не мог быть Один, — запротестовала Ульфхильда, заметно потрясенная увиденным. — У него же два глаза.[4]

— Нет, Ульфхильда, — ответила Песнь Крови. — Не два. Перед тем как мне выйти из хижины, он предстал передо мной в своем истинном облике. То, что я видела, длилось, слава Фрейе, всего мгновение, а потом он рассмеялся и исчез.

Еле заметно вздрогнув, вспоминая и несколько раз глубоко вздохнув, она вернула самообладание и обуздала эмоции.

— А… ты вернула серебряный слиток? — после продолжительного молчания спросила Ульфхильда, и в голосе ее не чувствовалось обычной уверенности.

— Нас связывают нерасторжимые узы, — кивнула в ответ Песнь Крови и, еще раз глубоко вздохнув, повернулась к Хальд.

— Как только мы вернемся на другую поляну и на холме подкрепимся, ты выведешь нас из священного леса. Пришла пора покинуть прибежище и двигаться дальше. Учитывая то, что мне было сказано в хижине, перед нами теперь новые цели, но очень мало времени, чтобы их достичь и получить шанс остановить Хель. А теперь вперед, к другой поляне, — отдала она приказ и первой стала подниматься по склону к проходу между деревьями, соединившимися и образовавшими своеобразный туннель. С каждым шагом поступь ее становилась все тверже. — А пока мы будем идти, я расскажу вам, что узнала о наших целях и… о себе, — пообещала она.

Хальд с Гутрун подошли к туннелю последними. Перед тем как войти, жрица Фрейи обернулась и бросила прощальный взгляд на поляну.

Глаза ее вновь наполнились слезами, по телу пробежала дрожь. Она пыталась отвернуться и уйти, но чувствовала, что не может это сделать. «Я не могу уйти! — думала она, и страх медленно и неотвратимо надвигался на нее. — Я не могу. Я…»

— Хальд! — Гутрун тронула ее за руку. — Ты должна идти с нами, пожалуйста, пойдем. Ты нужна мне, нужна нам всем. Берись за мою руку.

Хальд ухватилась за руку Гутрун.

— Я думала, что не смогу уйти.

— А теперь? — спросила Гутрун. — Вот, возьми, — прибавила она, подавая ей меч Фрейи. — Пристегни его, и пойдем. Хорошо?

Жрица колебалась всего лишь мгновение. Кивнув, она пристегнула к поясу меч и сжала в руке посох. Решительно вытерев слезы, она повернулась и, не оглядываясь больше, устремилась в темноту туннеля. За ней поспешила и Гутрун.

Незадолго перед рассветом в лагерь вернулся Локит со своими людьми. К этому времени он настолько ослабел, что с трудом держался в седле.

Он немедленно подбодрил себя кровью одной из пленниц и уснул коротким освежающим сном. Проснулся он, когда солнце уже успело подняться достаточно высоко. Первым, кого он увидел проснувшись, был Торг Рваное Ухо.

Несмотря на то что Торг старательно скрывал свой страх, Локит немедленно проник в его мысли и узнал все, что произошло.

— Владыка Локит, — Торг неловко поклонился, — в ваше отсутствие была попытка побега и…

— И хотя были обнаружены следы за пределами лагеря, ты поймал только двоих, и то лишь тех, кто оставался в лагере. — Локит поднялся.

— Да, хозяин, те люди, отправленные за сбежавшей четверкой, до сих пор не вернулись, хотя я ждал их раньше.

— Твои мысли говорили мне, что они поехали на лошадях Тьмы. Сейчас светит солнце. С ними не было всадника Смерти, чтобы создать защитные черные тучи. Так что к этому времени кони пали, и, если всадники еще живы, они пешие.

— Да, владыка Локит, — согласился Торг, с отвращением замечая в своем голосе легкую дрожь.