Поезд пишет пароходу - Анна Лихтикман

— Это что? — Я испугался, что сейчас покраснею, как рак. Отец, оказывается, помнил, что скоро мой день рождения.

— Посмотри.

Пакет похрустывал, словно там были сухие водоросли. Я заглянул — какие-то листья, веточки — я все еще не верил тому, что вижу, хотя в лицо уже пахнуло чем-то знакомым. Изредка я бывал в компаниях, где передавали друг другу самокрутку с травой.

— Дурь? Откуда?

— От верблюда! Нашлось, когда переезжали. — Отец захохотал.

— Арик на антресолях нашел?

— Да нет, ты что. Арик об этом не знает, — зашептал отец, — он у нас совсем домашний. Даже удивляюсь, живет сейчас в Нью-Йорке, в кампусе, а вся эта грязь к нему не липнет. И Мила не знает. Это я нашел. На антресолях, это правда, но уже здесь, на новой квартире. Месяц назад мы сюда только переехали. Там за фанерой был тайник, вот прежние жильцы и забыли. Те еще типы, наверное.

— Да, интересно, — сказал я.

— Интересно — не то слово. Прикинь, сколько это посылочка стоит! Что мне с ней делать, ума не приложу. Держать в доме боюсь, выкинуть жалко.

Вдруг послышались шаги, и в дверях возник Арик. Он щурился от яркого света точно так же, как недавно это делал отец.

— Что у вас тут за посиделки?

Я еще раньше опустил руку с пакетом под стол, потому что отец сделал страшные глаза. Арик прошаркал к крану и стал наливать воду в стакан.

— Что это там у тебя, Дэни? — Он опустил стакан, глядя на меня доверчивым и абсолютно бессмысленным взглядом сонного барашка.

— Так… разные вещи…

— Дэни здесь у нас замерз. А я вам обоим говорил, что тут не топят, и вы будете вскакивать среди ночи, — спокойно сказал отец. — Но, к счастью, Дэни вспомнил, что взял с собой свитер. (Мама кое в чем была права, врать отец умел.) — Ну что, спать, спать по палатам пионерам и вожатым? — отец бодро выдвигал нас обоих из освещенной кухни в темную прихожую, делая мне знак, чтобы я не отдавал ему пакет сейчас.

Я вспомнил о пакете на следующий день. Ночью я сунул его под кровать, потому что опасался, что проснусь поздно, и его увидят Арик или Мила. Я планировал утром незаметно отдать пакет отцу, но тот уже ушел на работу. Я не знал, куда можно спрятать траву в чужой квартире, и мне показалось, что самым правильным будет забрать ее с собой. Но лишь выйдя из их квартиры, я сразу же позвонил отцу.

— Мне пришлось унести это. Я должен тебе отдать.

— А?! Что отдать?! — не понял он.

— Ну, тот пакет.

— Ах, ну да, точно. Я и забыл начисто. Нет, знаешь, не надо, не приноси его. Просто выкини.

Мне показалось, что его голос звучит неуверенно.

— А тебе разве не жалко выкидывать? Это ведь прилично стоит.

— Ну так а что теперь делать… Выбрось и забудь.

Я не мог выбросить и забыть, потому что, по моим предположениям, в пакете было целое состояние, но разузнать точные расценки тоже не стремился. Когда я их узнаю, мне будет слишком тяжело выполнить отцовское требование. Я решил пока засунуть пакет в шкаф и ничего не предпринимать. Но что я отвечу, когда он спросит, избавился ли я от пакета? Я не смог бы смотреть ему в глаза и обманывать. Ну так не буду обманывать. Начнет дознаваться, требовать, чтобы я выкинул, — тут же и выкину, — решил я твердо. Но когда я в следующий раз пришел в гости, он не упомянул о траве, словно ее и не было. Я ждал, но он так и не спросил. А когда Арик, совсем по другому поводу, поинтересовался, люблю ли я курить, и я ответил, что да, иногда курю, мне показалось, будто что-то мелькнуло у отца в глазах. Мне хотелось рассказать ему, что я научился курить, просто курить табак только для того, чтобы иметь возможность слушать, как великий Гидон Кит трындит про Идеальный Сценарий. Самые крышесносные вещи он сообщал вскользь, дымя в конце коридора, и приходилось нырять туда, в сизое облако, которое его окружало. Мой сценарий был бы о поездах и пароходах — гигантских игрушках моего детства, которые переговариваются басовитыми гудками. Мой сценарий был бы о мужчинах, которые подходят друг к другу на молу и делят огонь, прикрывая его ладонями.

Мы никогда больше не вспоминали о пакете — ни я, ни отец.

…

Каждый день я с трудом заставлял себя ковылять в офис. Мне часто вспоминались слова Ури про то, как ему надоело выдумывать, но он проработал копирайтером лет пять, а я выдохся сразу же. Вскоре я уволился снова и решил больше никогда не иметь дело ни с ивент-агентствами, ни с рекламой. Я уехал в Иерусалим, намереваясь вновь зарабатывать переводами и редактурой. Работая на дому, я получал теперь намного меньше, зато был свободен. Моим соседом по квартире оказался Пчелка — так мы с ним и познакомились.

Трава, сложенная в наволочки, переехала со мной. Когда мы с Пчелкой стали друзьями, а не просто соседями, я показал ему «подушки», ничего не объясняя. Откуда? От верблюда. Где взял — там больше нет. Пчелка был не обидчив и не любопытен. Пакеты были неприкосновенным запасом, отложенным на черный день. Теперь, благодаря пакетам, я получал один за другим золотые февральские дни в тихом убежище, где не было ничего лишнего. Пчелка бы только порадовался, что наше богатство не пропало, но я боялся столкнуться с ним на улице. Я все вспоминал его лицо, когда он спал там, в больнице, ту новую тишину. Теперь, в сени этой тишины, мне легче было бы рассказать, откуда у меня появилась трава, и, одновременно — жгуче-стыдно объяснить, почему я ее перепрятал. Но что я в конце концов знал о нем? Люди — очень странные корабли, которые приплывают к тебе неизвестно откуда. Можно отважиться, и ступить на незнакомую палубу, но я не могу не думать о люке, ведущем в трюм.

Мага читала откуда-то с середины, это, конечно, неправильно, но остановиться и вернуться к началу она не могла. Вдруг зазвонил телефон, это был Зив.

— Я уже нашел парочку инженеров-строителей. Они говорят, что им недостаточно будет посмотреть снаружи и в коридорах. Возможно, придется заглянуть в некоторые из квартир. Поговорил с их заведующей. Здание, кстати, сто лет не проверяли, но она очень боится, что пойдут нехорошие слухи о том, что пансионат разрушается. В таких местах бывает, что из-за дурацких сплетен начинается цепная реакция. Целые районы так погубили. Она говорит, этой гостинице никогда не доверяли, а если уж пойдут разговоры про аварийное состояние… Не за то ей деньги платят, чтобы она снижала стоимость «Чемпиона». Она сказала, что предпочла бы уж дождаться комиссии, но я надавил, и она согласилась. Чтобы никого не пугать, предлагает сделать это уже завтра. Там у них как раз какой-то День здоровья будет проходить во дворе, а инженеры тем временем тихонько посмотрят, что им надо.