Отец сводной сестры - Валентина Кострова

— Здесь очень красиво, - оборачиваюсь, Роман Андреевич проверяет шкафчики.

— Даже кофе нет, - задумчиво произносит и оглядывается на меня через плечо. – Спасибо. Регина все продумывала и контролировала.

— Чувствуется ее рука. Вы, наверное, по ней скучаете...

— Скорей да, чем нет, но не так сильно, чтобы срываться каждые выходные в Париж. Все же мы слишком долго жили вдали друг от друга, - как-то резко спохватывается, наверное, сожалеет об откровенности. Отворачивается. – Располагайся. Отдыхай. Вечером я приеду с продуктами, и мы съездим вдвоем на твою квартиру, соберем вещи. Хотя...

— Съездим! – не даю ему закончить предложение, так как уже догадываюсь, что предложит мне пройтись по магазинам и купить все необходимое. Я бы так и сделала, будь у меня миллионы на счетах.

— Постараюсь приехать не слишком поздно. Отдыхай. Ни о чем не переживай. Уверен, будь Регина сейчас рядом, она бы тебя сюда сама пригласила.

 — Вы правы, - робко улыбаюсь, а Роман Андреевич, преодолев между нами расстояние, замирает передо мной. Смотрит мне в глаза, потом на брови, потом опускает взгляд на губы и вновь смотрит в глаза. Приподнимает уголки губ, вздыхает. Неожиданно протягивает руку и прикасается к моему предплечью. Я не вздрагиваю, но в животе стая бабочек взлетает ввысь, расправив свои крылышки.

— Пойду, - не хочу себе воображать того, чего нет, но мне кажется, что Роман Андреевич заставляет себя уйти. Словно ему хочется остаться со мной.

— Провожать не надо, - на ходу предупреждает, когда я дергаюсь, чтобы проводить его.

 Слышу хлопок входной двери, присаживаюсь на стул возле окна. Тут очень красиво. Пару дней можно пожить. Дмитрий Николаевич при выписке оставил визитку психолога. Как бы я не храбрилась, не улыбалась, понимала, что без специалиста свой кошмар мне самостоятельно не преодолеть. Это раньше все старались личные драмы пережить в одиночестве, срываясь на чем-то другом: на еде, на сигаретах, на выпивках, на беспорядочных связях. Я не хочу ничего из этого переживать. Правда, вот как теперь доверять противоположно полу, без понятия. Сейчас единственный человек, которому я верю и не боюсь – это Роман Андреевич. Потому что именно он меня спас, именно он повез меня в больницу, именно он беспокоится обо мне, будто я ему дорога.

А что если это действительно так... То, как же Лика? Между ними все кончено? Помолвка разорвана? Не будет никакой свадьбы? Регина, конечно, этому факту обрадуется, она, по не понятной мне причине, не любит мою мачеху. Лика... Лика будет страдать. Или уже страдает. Потому что когда она со мной говорила о своем Роме, глаза ее блестели, голос был наполнен нежностью и каждое слово пропитано трепетом. Что касается самого Романа Андреевича, я не видела с его стороны сильных чувств. Возможно, была симпатия, какой-то поверхностный интерес, но вряд ли он любил Лику. Если бы любил... Не суетился возле меня. Или все же Лика в курсе, что со мной произошло через Романа Андреевича, попросила его позаботиться обо мне. И, наверное, сто раз звонила, да только мобильник у меня остался дома в сумочке.

Так размышляя об отношениях мачехи и Романа Андреевича, я добрела до спальни. По обстановке сложно сказать кому принадлежит комната. Никаких личных вещей, фотографий не было. Скорей всего из трех спален – это гостевая. Как удачно я сделала выбор. Мне нужно немного поспать.Надеюсь, ночной кошмар днем меня беспокоит не будет.

**

— Дина! – меня трогают за плечо, я не сразу открываю глаза. – Дина, просыпайся! – в ноздри попадает знакомый запах ментола и морской свежести. Я жадно вдыхаю этот запах, сильнее жмурю глаза, чтобы не просыпаться. Это так прекрасно чувствовать его запах, дышать им.

— Дина, просыпайся! - чувствую прикосновение к щеке, поглаживает костяшками, поглаживание спускает ниже. Большой палец очерчивает мои губы. Судорожно вздыхаю, приоткрыв рот.

Звонит мобильный телефон. Явно не мой, потому что его у меня нет. Рука с моего лица исчезает, а матрац рядом пружинится. Я открываю глаза и вижу мужской силуэт, направляющийся к окну. Не кричу от страха, потому что угадываю в этом силуэте Романа Андреевича. Он с кем-то тихо переговаривается, оглядывается. Видимо замечает, что я уже не сплю, потому что разговор почти сразу же завершает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Как ты себя чувствуешь? – задается вопрос, возвращаясь ко мне. Включает прикроватную лампу, мягкий свет освещает его лицо, заставляет меня прикрыть глаза.

— Я выспалась.

— Это хорошо. Поедем на квартиру?

— Да, нужно. Подождите меня пять минут, приведу себя в порядок, - чтобы встать, нужно чтобы Роман Андреевич тоже встал с кровати, но он не встает сразу, а лишь спустя какое-то время поднимается. Я, как мышь, шмыгаю из комнаты и сразу прячусь в ванную. Не знаю, что происходит, но сердце мое ухает в груди, а дыхание слишком частое и поверхностное. Умываюсь холодной водой, смотрю на свое красное лицо, расчесываю волосы пальцами. Еще минуты две уходит на то, чтобы цвет лица стал нормальным.

— Я готова! – слишком громко, от этого слишком искусственно звучит мой голос. Роман Андреевич ждет меня в гостиной. На мое заявление кивает головой и без лишних слов направляется на выход.

От жилого комплекса до моей панельки ехать на машине где-то двадцать минут. За это время мы не произносим и десяток слов. Роман Андреевич думает о своем, а я заставляю себя смотреть в окно. Переживать по поводу бардака в квартире глупо, но почему-то переживаю. Вспоминаю, спрятано ли мое нижнее белье в шкаф, не валяются ли где грязные вещи на стуле.

Когда машина заезжает в знакомый двор, я напрягаюсь, всматриваюсь в темные окна своей квартиры. Поворачиваюсь к водителю. Ключей то у меня нет, как и вещей. Я еще не задаю вопрос, как Роман Андреевич достает ключ со знакомым мне брелоком и протягивает его мне.

— Вы подниметесь со мной? – металл холодит кожу, а нервы настолько напряжены, что мне кажется вот-вот лопнут от перенапряжения.

— Конечно, - соглашается и выходит из машины. Я не жду, когда мне откроют дверь. Стою перед подъездом, смотрю на дом. Почти везде горит свет, люди вернулись с работ, занимаются своими будничными делами, а я пытаюсь преодолеть внезапный панический страх, зайти в квартиру. В квартиру, которая когда-то была островком моей стабильности и уверенности, моим уголком одиночества.