Его птичка - Любовь Попова

Раздался гудок, заставивший меня вскинуться от испуга. Мы неслись на огромной скорости, словно спешили на тот свет.

Машина рванула в сторону. Дорога была скользкой. Окна постоянно заливало бесконечными потоками из луж. Сбоку просигналили и Рома, ругнувшись объехал красный автомобиль. Прибавил скорости и зарычал:

– Сбежала, как маленькая. Не поговорить, не объясниться. Я что, пацан, носится за тобой по Москве?!

– Объясниться? – едва не задохнулась я. – Я по-твоему совсем дура!? Я все видела, каждый чертов сантиметр твоего члена, который был во рту у заведующей. Наверное, это у вас такие переговоры… оральные.

– Тебе не идет ухмылка, – сказал он вдруг так спокойно, словно моя ревность на грани бешенства его забавляла. Он чуть повернулся и усмехнулся.

– Ты пообещал, и я поверила. Я отдалась…

 – Вот не надо теперь строить из себя невинность! Ты сама пошла за мной. Ты хотела этого и получила!

– Мне было больно.

– Тебе ли не знать, что без боли не бывает удовольствия, – снова бросил взор он на меня и снизил скорость

Мы вели конструктивный диалог. Шторм поутих.

 Я отвернулась к окну, всматриваясь в залитое дождем пространство города.

Внизу живота вдруг сладко заныло. Слезы резко высохли, а в груди появился совсем другой жар. Жар любви. Рома приехал за мной. Он хотел меня видеть, он хотел объясниться.

– Что это было? Прощальный минет?

Машина вильнула, а Рома со смешком в глазах пытался поймать мой взгляд.

– Аня. Да спал я, просто спал! Два дня на ногах. Лида, потом пришивали руку. Устал, заснул, а тут она… – заговорил он спокойно. – И пересядь уже вперед, пока мы снова не оказались в больнице.

  Я повернула голову, вглядываясь в напряженный профиль мужчины. У Ромы был красивый профиль с прямым носом и твердым подбородком. А размаху ресниц позавидовали бы и изготовители накладных, что часто использовали в спектаклях.

Рома не врал. Я видела это. Чувствовала.

 – Правда? – тихо спросила я, чувствуя, как в душе, еще не дождавшись окончания дождя, мелькнула радуга.

Он вновь отвернулся от дороги, снизил скорость и кивнул.

– Я могу быть каким угодно ублюдком, негодяем, но врать тебе не буду. Обещаю. Если я сказал, что мы вместе, значит, так оно и есть.

Я всхлипнула, чувствуя, как лицо заливает слезами. Нехорошая тенденция. Потом широко и искренне улыбнулась.  Я подсела чуть ближе и протянула руку, касаясь влажной твердой кожи на его лице, как вдруг автомобиль дернуло и закрутило.

 Визг шин напомнил контрабас в симфонии Бетховена. Неожиданно и страшно. Я закричала. Рома громко и смачно матерясь, пытался выровнять машину, но мокрый асфальт, словно смеясь, вертел машину ещё сильнее.

Железную коробку сокрушил удар! Еще один! Рому и меня словно тряпичных кукол бросало по салону.

Острая боль в голове прервала крик, вырывавшийся из уже охрипшего горла. На грани между тьмой и светом я смогла заметить, что Рома увлек меня вниз, под сидение.

Последняя мысль была о том, как глупо было ссориться, истерить, бояться измены. Оказалось, что нет ничего страшнее страха за жизнь любимого.  Нет ничего страшнее смерти.

Часть 2. Глава 1. Я все понимаю

 Дождь.

Он шел не прекращаясь, заставляя живых существ прятаться в укрытие, а землю буквально глотать воду. Он хлестал деревья, срубая листья и ветки, пряча уродство мира, как я прятала уродство своих натруженных балетом пальцев в носках, даже сейчас, пока Рома заставлял подчиняться своей воле.

Заставлял выстанывать его имя, цепляясь за скользкое от испарины тело, пока он на зависть ливню обрушивался на мое податливое тело. Снова и снова.

— На меня смотри.

Это было уже на грани. Его большой идельной формы член, скользящий внутри, его тело, запах, все это окружало меня, будто пламенем.  Я сгорала. И наслаждалась этим. И его серыми глазами. Там отражались все мои чувства.

Он сдерживался. Его движения были четко выверенными. Он вламывался в мое тело для моего удовольствия. В очередной раз ставил на колени, пусть только эмоциональную, чувственную часть меня.

Кроме ощущения его члена внутри ничего не осталось. Только острый незамутненный экстаз и жесткое требование, подкрепленное рычанием.

— Кончай, давай уже.

Одна рука сжала холмик груди и потянула за сосок. Все. Меня накрыло. Мир вокруг уже порядком потемневший, почернел совсем, подобно космосу, в котором новой звездой взорвался мой оргазм.

— Черт, как же я скучал по твоей  узкой киске.

Он утробно стонал, продолжая толкаться внутрь, пока я захлебывалась в собственном крике, уже не в силах смотреть в его глаза.

Рома ускорил движения бедрами, отчего отголоски чувственного возбуждения искорками стали вспыхивать в теле и отдаваться в мозгу.

Он резко перевернул меня на живот и проведя по промежности рукой, ввел два пальца, постоянно прикусывая кожу на спине и лаская рукой то одну, то другую грудь.

— Мокрая, какая же ты всегда мокрая. Для меня.

— Рома!

Он оттягивал свое удовольствие, доставляя его мне. Пальцами, губами, своим запахом. Он обволакивал меня, заставляя сдаваться на милость страсти. Снова и снова. И вот я уже насаживаюсь на пальцы. Сама. Желая почувствовать на месте пальцев твердый, пылающий жаром орган.

Второй оргазм накрыл внезапно, выбив дух из тела и вынудив закричать, срывая горло:

— Рома! О, Господи!

— Да милая, кричи, кричи для меня, — рычал он, и не дождавшись пока меня отпустит, всадил зачехленный в тонкий защитный барьер член.

Вот и развязка. Рома больше не сдерживался, впиваясь до синяков в мои бедра и вынуждая выгнуться в спине, когда взял за волосы. Его член заработал с отчаяньем отбойного молота, врываясь в мое, уже расслабленное тело.

Разрядка настигла его буквально через пару минут. Я ощутила, как член во мне стремительно увеличивается и подрагивает.

Рома кончил, как всегда беззвучно, дрожа всем телом, тесно прижавшись губами к моей спине и прикусывая тонкую кожу. И я знала, что там опять останутся отметины, которые давно стали отражением моей болезненной тяги ко взрослому мужчине.

Мы лежали еще некоторое время, обессиленные любовной схваткой, давно не видевшихся любовников. Возможно, именно редкие встречи делали соития столь неистовыми?

Вот разве могут чувства быть столь противоречивыми.

Еще несколько минут назад я задыхалась от экстаза, потом мне хотелось рвать и метать за глупость. По сути.

 Ну, презерватив, ну и что? Но ведь безопасность важнее всего, а Рома не хотел, чтобы я принимала таблетки.