Оживший кошмар русской истории. Страшная правда о Московии - Андрей Буровский

Ливонский орден распадался, и фактически никто уже не подчиняется гроссмейстеру ордена, бедному Фюрстенбергу.

В приморских богатых городах завелся протестантизм, и города не желали подчиняться католикам-гроссмейстерам, а еще меньше желали платить денежки кому бы то ни было. Денежки же в них были, и немалые.

Разгромив Новгород и Псков, уничтожив Немецкий двор в Новгороде, царь Иван невероятно обогатил эти города — ведь теперь вся торговля с Московией шла через них. Города принимали самые лихорадочные меры, чтобы золотая жила не иссякла и потоки денег не прошли мимо карманов горожан. В Риге и Нарве иностранцам запрещалось заключать с русскими сделки, открывать русским кредит и даже учить русский язык. Зачем — понятно: чтобы самим иметь монополию.

Одновременно протестанты-фанатики закрывали русские церкви, дошло дело до русского погрома.

Ливонские же рыцари совершенно выродились, их состояние было несравненно хуже, чем во времена Грюнвальда. Легко счесть, что это поляки или западные русские злорадно описывают педерастию, пьянство, патологические пороки своих злейших врагов. Но в том-то и дело, что вовсе не славяне описывали упадок Ордена. И в немецкой литературе, и в немецкой народной поэзии XVI века московское нашествие изображалось как наказание, посланное Богом за грехи. Грехи были.

Себастьян Мюнстер в своей «Космографии» 1550 года очень мрачно описал состояние дел в Ливонии. Разнузданные пиры, окруженные нищими и калеками замки, полные роскошных вещей и хорошей еды.

Тильман Анверский описал нравы высшего орденского духовенства, окруженного наложницами и незаконными детьми.

Раздираемая протестантизмом Риги, Ревеля, Мамеля… всех крупных торговых городов, Ливония судорожно ищет, куда бы ей прислониться. А союзников — нет, и неудивительно. И Польша и Великое княжество Литовское, и Новгород, и Московия только ждут, когда можно будет поживиться за счет издыхающей Ливонии.

Сначала чаша весов склоняется к Польше… Потом пересиливает страх перед Польшей, потому что она пытается заключить договор с Литвой, а значит, растет и усиливается, грозит проглотить бедную Ливонию.

С Московией заключается Договор 1551 года, которым Ливония фактически ставит себя в положение вассала.

Но в 1557 году Сигизмунд-Август II, король Польши и Великий князь Литовский, вмешался в борьбу между Ливонским орденом и архиепископом Рижским, заставил заключить в Посволе военный союз между Литвой и Ливонией.

Разумеется, этот договор категорически противоречил договору с Московией 1551 года.

И тогда по приказу Ивана IV Адашев попросту отыскал предлог. На основании договора 1551 года Московия потребовала от Дерптского епископства уплаты дани… Когда-то ливонские землевладельцы спорных областей между Ливонией и Псковом должны были внести 10 фунтов меда с каждого владельца. Потом, с исчезновением лесов, должны были платить деньгами.

Долг был давно забыт. Долг был не Москве, а Пскову. Но какое это имело значение?! Царь Иван хотел воевать, и плевать он хотел на законность. Годилось все, годились любые предлоги, лишь бы воевать. Московия вспомнила об этой дани, начислила большую пеню за все годы… Епископ Дерпта затягивал переговоры, как только мог, надеясь на помощь от германских князей.

— Если вы не хотите дать денег царю, царь сам придет за ними, — по легенде, так сказал посол Ивана IV, боярин Терпигорев.

В конце 1558 года войска Московии вошли в Ливонию. Во главе армии стоял казанский хан Шах-Али, и в основном армия состояла из казанских татар и черемис. Воеводами были еще Михаил Васильевич Глинский и Даниил Романович, брат царицы Анастасии, но не они правили бал.

Армия вторглась на 200 верст в глубь страны, практически не встречая сопротивления и собрав огромные материальные ценности. 11 мая штурмом взята Нарва, 19 июля — Тарту.

Движение армии сопровождались просто фантастическими зверствами, включая младенцев, вырванных из чрева матерей, изнасилованных до смерти, сожженных живьем в монастырях и храмах, посаженных на кол и четвертованных (список можно продолжить, читая древние хроники или сочинения Гоголя).

Современные защитники московитов и, главное, защитники имперской политики их царей, блудливо отводят взоры и туманно рассуждают, что «время было такое» и что «немцы делали так же». Специально для тех, на кого могут подействовать эти сказки, я заявляю со всей определенностью: нет ни одного свидетельства зверств немецкой армии в захваченных ими русских городах и селах. Нет. Ни одного.

Единственный раз за всю Ливонскую войну польско-литовская армия устроит резню в захваченных Великих Луках, уже в самом-самом конце; резня состояла в том, что были убиты все захваченные с оружием в руках мужчины и шедшие крестным ходом монахи. Еще раз повторяю, специально для одаренных людей, а особенно для московитов: ЕДИНСТВЕННЫЙ СЛУЧАЙ, когда польско-литовское войско вышло за рамки правил рыцарской войны, состоит в том, что ворвавшиеся в город солдаты не брали в плен, а убивали вооруженных мужчин. И не остановились перед крестным ходом.

Не в силах осудить; ведь сколько раз видели они, отбивая свои земли от москальского нашествия, как среди пылающего сада «чернело висевшее на стене здания или на суку тело бедного жида или монаха, погибавшее вместе со строением в огне»; сколько видели они сожженных костелов, из смрадных руин которых выгребали обугленные останки «чернобровых панянок, белогрудых, светлолицых девиц» или мам, прижимающих к груди обугленный сверток с младенцем.

Но и в Великих Луках польско-литовская армия не тронула мирного населения. Я не знаю почему, это выше моего понимания. Может быть, все же считали, что идут по родной земле? По земле родственного им народа? Обезумелого, дурного, страшного, но родного, своего, еще способного превратиться в людей?

Во всяком случае, армия Польши и Великого княжества, новорожденной Речи Посполитой, шла по Московии совсем не так, как москальская по Ливонии. Констатирую факт: вообще-то армия Речи Посполитой возьмет за обычай, взяв московитский город штурмом, КОРМИТЬ жителей Смоленска, Пскова и Полоцка. Почти везде, взяв город, воины Польши и Великого княжества Литовского кормили тех, кого обездолили московские князья. Псков тоже, кстати, вырезали москали.

Поэтому давайте сразу, чтобы не возвращаться к теме, условимся: истребление мирного населения, причем зверское истребление, ведется одной воюющей стороной — московитами. Ведь татары — тоже московиты, хотя и не славяне. Они — подданные Ивана IV и выполняют его задание, вступая в войну. Зверства, нечеловеческое отношение и к военнопленным, и просто к мирному населению — это нормальное, обычное средство ведения войны московитами. У нас нет многих данных о поведении русских войск в Казанском и Астраханском ханстве, кроме разве что массового убийства армянских пушкарей, но их поведение в Ливонии хорошо документировано: и немецкими, и польскими, и литовскими хрониками.

Допускаю, что кому-то из читателей, воспитанных на различных вариантах Большого Московского мифа и на сказках про вековечную «освободительную миссию» русской армии, будет это неприятно читать. Но давайте сделаем так: я выслушаю любое содержательное возражение. Но именно содержательное! Эмоции меня интересуют весьма слабо. Возразите мне, но приводя конкретные факты, ссылаясь на хроники и исторические сочинения. А если нет, уж примите факты такими, каковы они есть.