Дневник пани Ганки - Тадеуш Доленга-Мостович

Тото, титулуя дядю в каждой фразе, напомнил «уважаемому господину послу», что некогда он имел честь его знать. Какие же смешные бывают эти мужчины в своем ранжировании мира. Для Тото, который ведь не был ни от кого зависим, дядя Довгирд оставался персоной важной, а его присутствие так поглощало Тото, что он, казалось, позабыл и обо мне. Дядя Довгирд и правда некогда играл немалую роль в политической и общественной жизни. И доныне, говорят, к нему обращаются за советами. Но для меня совершенно ясно, что дядя Довгирд – просто старый человек милой внешности и с довольно оригинальным способом бытия.

Не пойми откуда высыпало еще пять-шесть человек. Какие-то далекие кузины, отставной генерал, какой-то юноша, сердечно приветствовавший Тото. Мы прошли в большую библиотеку, несколько запущенную, но все еще красивую. Гамбургский ампир в лучшем своем проявлении. Кресла выстелены флорентийской кожей, а стол накрыт толстым зеленым сукном.

Казалось, дядя рад нашему приезду. Он шаркал в своих теплых тапочках, долго объяснял лакею, что нужно подать на завтрак, спрашивая совета у генерала и Тото. Не перестал быть гурманом. Тото, восхищаясь клинками, развешанными на стенах, уже сворачивал разговор на лошадей, когда я дала ему понять: мне нужно обсудить с дядей некоторые важные вопросы.

Мы перешли в кабинет, и дядя, внимательно глянув на меня своими маленькими, несколько поблекшими глазками, спросил:

– Что там, дорогая? Как дела у моего племянника? Догадываюсь, что он как-то проштрафился.

– Отчего же, – возразила я. – Яцек – родной племянник своего дядюшки. Разве мог он сделать что-то дурное или бестактное?

Дядя галантно поклонился и с улыбкой произнес:

– Ты, моя дорогая, всегда была слишком добра ко мне, но в этом случае я склонен чувствовать, что случилось дурное. А коль ты решилась на такой мартиролог, как визит ко мне, старому скучному человеку, то наверняка произошло нечто экстраординарное.

Мне пришлось излагать дело с небывалым тактом. Естественно, я не могла открыто сказать дяде, в чем тут проблема, но при этом хотела все у него выспросить.

– Дело довольно обычное, – сказала я. – Вы знаете, насколько я ревнива.

– Не поверю, что Яцек дает повод для ревности! – крикнул он с притворным возмущением.

– Ах нет, дядюшка. Но я довольно ревнива к его прошлому.

– Это должно ему льстить.

– Возможно, он и был бы доволен, если бы об этом узнал, но я верю, что наш разговор останется между нами.

Дядя кивнул:

– Останется тайной за семью печатями.

– Так вот, дядя, все дело в его далеком прошлом. Не вспоминаете ли вы женщины по имени Элизабет Норманн?

– Элизабет Норманн? – Он нахмурился и задумался. – Столько фамилий слышал… Элизабет Норманн?.. Какого возраста эта дама?..

– Нынче ей примерно за тридцать.

– А как выглядит?

Я подробно описала ее, добавив, естественно, что в те времена она должна была выглядеть куда моложе.

Дядя тряхнул головой:

– Очень жаль, но ничего такого не припоминается.

– Но вы должны были ее знать. В свое время Яцек весьма интересовался ею…

Он вздернул брови:

– Ох… Кажется, я что-то вспоминаю… Очень пристойная панна… Была молоденькой и совершенно очаровательной… Да-да. Яцек привел ее на прием в посольство… Верно. Звалась она Бетти, Бетти Норманн. Шатенка с зелеными глазами. Ее отец, весьма comme il faut старик, был владельцем судоходного предприятия или чего-то наподобие. Принимали их в лучших домах. Верно. Помню, Бетти Норманн. Вроде бы она даже кузина леди Нортклифф… Кажется, Яцек тогда был очень увлечен ею… – Он с улыбкой взял меня за руку и добавил: – Но, полагаю, ты ведь не можешь иметь к нему за это претензий?.. Это было так давно…

– А кто говорит о претензиях? Я просто хотела бы о ней кое-что узнать.

Дядя задумался.

– Конечно, помню, Бетти Норманн. Красивая, ладная девушка. И такая милая. Кажется, она была всерьез заинтересована Яцеком. Да, естественно. Она даже учила польский, что не часто бывает с иностранками. Была очень способная. Потом как-то исчезла с горизонта. Впрочем, оно и понятно. Яцек на несколько месяцев уехал в Америку, а она возвратилась в Бельгию к родным. Да, она часто бывала в посольстве. Милая и непосредственная. Ею все восхищались. У нее даже была необычная черта: увлекалась политикой. Но это старые времена… Ты что же, встретила ее?

«Значит, она точно писала то письмо, – констатировала я мысленно. – Естественно, дядя Альбин дал себя обмануть». Все дело начинало становиться для меня понятным. Если ее не было, когда Яцек отбыл в Америку, значит, уезжала она вовсе не к родным в Бельгию, а вместе с ним. Теперь я понимаю, отчего он всегда обходит молчанием свою жизнь в Соединенных Штатах. Я даже какое-то время полагала, что он никогда там не был. И только когда однажды он повстречал в швейцарском посольстве одного господина, с которым познакомился в Чикаго, я поняла – Америку он знает прекрасно.

Выходит, дядя Альбин был прав, предлагая поговорить с дядей Довгирдом.

Общая ситуация стала проясняться. Похоже, Яцек тайно женился на ней, а выезд в Америку был, собственно, медовым месяцем. Но одна вещь была для меня совершенно непонятной: отчего эта женщина бросила его?..

Это такая же загадка, как и ее приезд в Польшу после стольких-то лет. Она ведь не питает иллюзий, что Яцек согласится вернуться к ней, пусть и под угрозой полицейского преследования. И как следует понимать то, что Яцек сказал, будто дела его складываются прекрасно?.. Должно ли это означать, что он сумел достичь с ней какого-то соглашения?.. В любом случае она не производит впечатления уступчивой женщины. Скорее, выглядит упрямой, может, даже слишком. Женщины подобного типа не привыкли отступать ни перед чем.

Больше информации дядя Довгирд не мог мне дать. Но и та, которую я от него получила, была чрезвычайно важной. Интересно будет взглянуть в лицо дяди Альбина, когда я сообщу ему, что его англичанка умеет писать по-польски.

Завтрак был превосходным и прошел весьма приятно.

Когда мы в сумерках возвращались в Варшаву, Тото, перед Ловичем уже, задел крылом какую-то подводу. Я очень перепугалась, однако, к счастью, ни с кем ничего не произошло. Это ужас, что на наших дорогах все еще полно подвод!

И чего эти селяне постоянно ездят? Понять не могу, что за дела могут быть у селян. Столько говорится о моторизации, а никто этим не займется.

Когда я вернулась домой, поняла, что у меня возникла проблема с ключом от ванной. Совершенно не могла вспомнить, куда я его спрятала. Вместе со слугами я перевернула дом вверх дном, и лишь когда послала за слесарем, Юзеф нашел ключ между газетами.

К счастью, пакет лежал на своем месте, никем не тронутый. Я уже немного успокоилась. Думаю, Роберт за ним так и не придет.