Дневник пани Ганки - Тадеуш Доленга-Мостович

Как знать, не стоит ли написать тетке Магдалене. Отъезд ее мы обставили очень пристойно, и все можем делать вид, что расставание наше не было результатом непонимания – лишь желанием, чтобы тетя отдохнула.

Нужно посоветоваться с Яцеком.

Действительно, дядя Альбин об этом вспоминал, но я оказалась совершенно не готова к подобному. Мисс Элизабет Норманн вчера вечером уехала в Крыницу. Вероятно, ненадолго, поскольку оставила за собой номер в отеле. Дядя дал мне понять, что он и сам очень бы хотел отправиться за ней следом, но всякие дела не позволяют ему сделать это. Я догадывалась, что дела эти – обычное отсутствие наличности.

Впрочем, какая мне выгода, чтобы в Крыницы ехал он? Возможно, наиболее разумно было бы поехать туда мне самой. В тех условиях, где заводят множество полезных знакомств, несложно было бы приблизиться к ней, не вызывая подозрений, что мне так много известно о ее персоне. Я убеждена: куда лучше дяди сумела бы склонить эту даму к откровениям. Дядя, например, не сумел прижать ее к стенке насчет знания польского. Утверждает, будто нет возможности направить беседу в это русло.

В результате все приходится делать мне. Мне нужно обо всем думать, все предусматривать. Неоткуда ждать помощи.

Яцек опять серьезно занят. В мире происходят важные вещи. Беспрестанно ездят дипломатические курьеры. Яцек говорит, вполне возможно, разгорится война. Только этого не хватало! Правда, я полагаю, что в рассказах стариков о прошлой войне много преувеличений, но неоспоримым фактом остается то, что приходилось есть какую-то гадость, поскольку продукты подорожали, да и о том, чтобы привезти что-нибудь из-за границы, – и речи быть не могло.

Если вспыхнет война, Яцеку придется идти на фронт, как и Тото. Я вместе с Тулей уже решила: мы вступим в Красный Крест как сестры милосердия. В корнете, который так замечательно выделяет овал моего лица, я бы выглядела превосходно. Кроме того, наряд сестры милосердия дает женщине un cachet de virginite.

Меня пугает лишь мысль о противогазах. Мало того что в них отвратительно выглядишь, так к тому же человек в них просто задыхается. И вдыхает отвратительный запах резины. Зачем люди воюют? Я понимаю еще, если бы воевали так красиво и живописно, как во времена Наполеона или Кмицица.

А недавно я прочитала в «The London News» описание войны будущего. Это ужасно. Мужчины будут сидеть в окопах и взаимно засыпать друг друга градом снарядов, а женщинам в городах придется прятаться в бомбоубежищах от бомб, газов, бактерий холеры и прочих ужасов. Вода в реках будет отравлена и заражена эпидемиями. Все машины реквизируют. Железная дорога тоже будет задействована в помощь армии. Подумать только, зачем все это?! Лишь затем, что одна страна желает отобрать у другой какой-нибудь кусок земли. Если бы это зависело от меня, я бы предпочла перенести Польшу куда-нибудь на край мира, например в Австралию. Там бы мы наконец получили покой.

Вацек Мяновский был консулом в Австралии и рассказывал, что там весьма приятно. Есть театры, кино, спортивные состязания, клубы и все как в Европе. Самое странное, что обитатели Австралии – это сплошь преступники. Англичане вывозили их туда тысячами и отпускали на свободу. Это куда лучшая система, чем наша. У нас их совершенно зря годами содержат в тюрьмах. Естественно, после того как они выходят из тюрем, то снова возвращаются к своим делишкам. И так по кругу. А в Австралии же они сразу делаются порядочными. Вацек был там, кажется, три года и уверял меня, что его даже ни разу не ограбили.

Кстати сказать, это должно быть неимоверно интересно, такое общество, что состоит из одних преступников. Я не удивляюсь тем английским девушкам, которые охотно соглашаются целыми партиями ехать туда и выходить за австралийцев замуж.

Нужно бы обо всем этом поговорить сегодня на балу в австрийском посольстве. У меня есть платье из белого тюля с настоящими кружевами. Выгляжу я в нем очень эффектно. Вот интересно, будет ли у госпожи де Рошандье платье красивее. Тото говорил мне, что он получил из Лондона последнюю модель воротников ко фраку с монструозно выгнутыми рожками. Я советовала ему, чтобы он такого не надевал. Мужчина хорошо одетый должен всегда чуть запаздывать в моде – по крайней мере на месяц. С этой точки зрения Яцек, конечно, прав.

Итак, случилось худшее, чего можно было ожидать!

Постараюсь рассказать все спокойно и по порядку. Поскольку с бала я прибыла в начале седьмого, то спала почти до часу. Когда встала, Яцека дома уже не было. Я перепила шампанского, и потому у меня слегка болела голова. Решила до вечера не выходить, а в связи с этим – и не одеваться. Сделав несколько телефонных звонков, как раз собиралась заняться упорядочиванием своих заметок, как вдруг пришел Юзеф и доложил, что в прихожей ждет некий посыльный с письмом, которое ему велено передать мне в собственные руки.

Сперва я решила, что Тото придумал для меня какой-то новый подарочек. Он любит такие несвоевременные неожиданности. Ничего дурного я не предвидела.

В прихожей стоял обычнейший посыльный: старый сгорбленный человек с седой бородкой и с красной шапкой в руках. Я бы на него и не глянула, когда бы он не сказал:

– Может, уважаемая пани соблаговолит закрыть двери.

Я оглянулась. И правда оставила дверь в кабинет отворенной. Я несколько обеспокоилась:

– И отчего же мне ее закрывать?

– А сейчас я уважаемой пани объясню.

Я взглянула на него с недоверием, но решила, что такой-то старичок не может иметь никаких дурных намерений. Когда закрывала двери, он протянул ко мне руку и прошептал:

– Ганечка!..

Я чуть не вскрикнула от испуга. Отскочила назад. Насколько помню, показалось мне, что говорит со мной безумец. Вообразите только: сгорбленный старикашка неряшливого вида, со всклокоченными седыми волосами протягивает руки и шепчет мне так, словно мы были в самых доверительных отношениях. К тому же у него еще и глаза обведены красным. Ужасно!

– Ты что же, меня не узнаешь? – сказал он.

И вот теперь я его узнала. Это был Роберт. Но как же он ужасно изменился! Какие страсти, должно быть, пережил, если выглядел таким старым, независимо от грима! И этот грим! Я могла бы часами смотреть – и не понимать, что это он.

– Ты меня не узнаешь? – повторил он.

Со страха и испуга я не могла даже словечка вымолвить. Руки у меня тряслись.

– Узнаю, – выдавила из себя.

– У меня немного времени, любимая. Я пришел затем лишь, чтобы взять то, что ты вынула из сейфа. Потом, через пару-тройку дней, я позвоню. Пакет еще у тебя?

Я кивнула.

– Конечно у меня.

Сердце мое стучало словно молот.

– Это хорошо, – сказал Роберт. – Это просто прекрасно. Я тебе несказанно благодарен. А теперь, Ганечка, прошу, поспеши. И постарайся принести мне тот пакет так, чтобы никто из домашних не увидел. Это очень важно. Где он у тебя?