Верховный Издеватель - Андрей Владимирович Рощектаев
Шрифт:
Интервал:
– Да как же можно призвать ребёнка в 7 лет!
– Царю лучше знать, кого призывать.
– Царю!? Какому ещё царю? – изумилась я.
– Царю-царю… не валяйте дурочку! Священный долг вашего сына – служить царю и Отечеству.
– Но Ромка ещё совсем ребёнок… – повторяла я.
– Это для вас он ребёнок, а для нас – призывник!
– И сколько он должен служить?
– Вечно.
– Как вечно!? Вы шутите?
– Какие шутки, гражданочка! Царь у нас вечный, и служить ему все должны вечно. Мы бы его и в грудном возрасте призвали – но грудничкам нужно молоко, а у нас тут армия, а не молочная фабрика.
– Абсурд какой-то… – бормотала я уже даже не им, а в пространство, пытаясь ущипнуть себя.
– Почитайте закон: там всё чёрным по-белому сказано!
"Все жители Земли являются вечной, неотъемлемой собственностью царя и обязаны нести службу с момента, который Его Величество каждый раз изволит определять своим новым указом (Незнание очередного указа царя не избавляет от ответственности за его неисполнение)".
Ромке тем временем велели раздеться, бесцеремонно отвели в другой конец длиннейшего коридора и начали быстро брить голову. Локоны, которые я так любила шутливо трепать, посыпались на заплёванный, грязный пол.
Мой сынишка на глазах становился казённой собственностью. Вообще-то он с самого рождения ничем иным и не был – это я по наивности полагала, что он мой. Наши сыновья – не наши, а казённые! Они рождены, чтоб стать… даже и не пушечным мясом, а, чаще, кулачным, мордобойственным. Это они так в мирное время "защищают Отечество".
И тут я в последний момент нежданно-негаданно, как это бывает во сне, нашлась:
– Постойте! Всё дело в том, что у него же другое гражданство.
– Че-го!? Не бывает никаких других гражданств, гражданочка.
– Нет бывает, вы уж простите. Он, как и я, гражданин другой страны. Он уже давно проходит службу там… да!.. и у нас, кстати, если что, тоже никому нельзя дезертировать! Никто не имеет права препятстовать нашей службе. Он как раз служит пока при нашем посольстве в вашем царстве. Переводчиком - как и все дети. Мы и живём при посольстве. Вот, кстати, если не верите, фотография нашего посольства.
Я, откуда ни возьмись, достала один из снимков, сделанных Ромкой в Ярославле, в его самом любимом месте.
– Красиво, да? – сказала я нарочно, зная, что для них это – очень некрасиво.
– А удостоверение!
– Ах да, во-от. Убедитесь! Справка по всей форме. – И я достала, как сейчас помню, пустой тетрадный лист в клеточку: первое, что попалось.
– А где печать?
– Сейчас будет, – нашлась я.
Карандашом прямо при них начертила внизу листа кругляшок. Нечаянно окружность как-то идеально ровно вписалась в квадратик, образованный четырьмя смежными клеточками. Совершенно неожиданно (или как раз ожидаемо?) ЭТА "печать" произвела на них абсолютно ошеломляющее впечатление. Челюсти дружно отвисли.
– А чё делать-то!? – растерялся один.
– Да, поду-умаешь! какая-то там печать, какое-то посольство. У нас свои законы! – сказал было другой, помоложе.
– Ага-а! вы-то молодые, ни фига себе не знаете! А вот опять как придёт посол и ка-ак попалит весь наш пятидесяток… С их царством лучше не связываться!
– Вот что! – обратился он ко мне, переходя на шёпот. – Быстро-быстро вымётывайтесь отсюда со своим щенком… вы здесь ничего не видели и не слышали, ладно! Только быстро-быстро… чтоб наши не узнали, что есть ещё на свете ваше посольство…
И, досадливо плюнув, добавил:
– Ну блин, ну как это всегда так подло выходит, что кроме царя царство есть!!!
Мы с Ромкой выбежали на волю.
Я всё ещё не могла успокоиться от такого поворота судьбы – и начала с чего-то горячо и уверенно с кем-то говорить как нечто само собой разумеющееся:
– Царь всё время, испокон века, норовит как-нибудь да выежиться над нами, не так, так эдак, придумать какой-нибудь ещё "священный долг" – нас перед ним… как-нибудь влезть в наши жизни, наши души, плюнуть-высморкаться туда… предъявить права если не на нас, так на детей. Мы всё время ему чего-нибудь (кого-нибудь!) должны… он – никому ничего не должен! Его фантазия на эти фокусы с долгами неистощима. Он боится только одного – что мы наконец поймём: его власть ровно такая, какую мы ему сами даём!
Я так разволновалась, что проснулась. Ошалело смотрела на беспокойно спящего Ромку, а в уме почему-то всё вертелись два роковых слова: "царь" и "повинность".
"Повинность" – вот ведь слово-то какое раньше было… ёмкое и точное: не то что нынешний "священный долг" (хотя?.. если убрать "священный", а оставить только "долг" в рэкетирском смысле – тоже выйдет довольно верно). Корень-то – "вина"! Презумпция вины подданных перед Государством-Государем. Заранее виноваты, что на свет родились – но раз уж родились, искупайте вину рабством. У кого уж какая повинность: у крепостного крестьянина – своя, у солдатских детей – своя, у поповских – своя (обязательная бурса – немногим лучше военных кантонистских школ!).
Каждый на своём месте и винится, и повинуется.
Я вспомнила, с чего вдруг "родился" этот сон!
Один мой знакомый недавно рассказал семейное предание, что передавалось из поколения в поколение – историю своего прапрадеда. 17-летний кантонист (кстати, самый что ни на есть русак(1), сын солдата), не выдержав неволи и издевательств, бежал. Сам побег оказался успешным. Он как-то сумел раздобыть себе подложный паспорт. Начал новую жизнь "с белого листа", счастливо женился, обзавёлся хозяйством… вскоре родился чудесный сынишка, в котором они с женой души не чаяли…
Выдал его однажды собственный тесть – по какой-то дурацкой ссоре. Было долгое судебное разбирательство. Его, уже 26-летнего, отправили в арестантские роты. Будто свершилось утончённое издевательство: "Что, хотел от судьбы своей уйти… от царя! думал – ушёл!? Вон даже и сына успел народить… ну, хорошо, и сын пойдёт туда же, где был ты!". 6-летнего (!) ребёнка – даже чуть не дождавшись исполнения законных 7 лет, – отняли и забрали в кантонисты. Естественно: сын кантониста – кантонист! Мать, оказавшись в одночасье и без ребёнка, и без мужа, наложила на себя руки… А от того каким-то чудом выжившего в 12-летнем аду (с 6 до 18-ти) кантониста-сына и пошёл дальше род моего приятеля, – историка-краеведа. Сюжет такой, что, пожалуй, даже "художник простых бытовых ужасов"
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!