Верховный Издеватель - Андрей Владимирович Рощектаев
Шрифт:
Интервал:
Сухопутный человек теряется, увидав сразу столько воды. Ну, и зачем её столько налили? Зачем не видно земли на горизонте? Так не бывает! Это так же немыслимо, как если б под ногами вместо пола было небо. Не на что опереться? Взгляду, как и ногам, надо же на что-то опираться! Не умеющие плавать не чувствуют опоры в воде.
– Нет, мам… ну зачем всё-таки такие большие озёра!?
– За мясом, – ответила я.
Ромка у нас – очень-очень сухопутный ребёнок. Хоть и живём мы в городе, где с одной стороны Балтийское море, с другой – Ладожское… ну, тоже почти море… – но он в море-то ещё ни разу не был! Вот так, с этими домашне-компьютерными романтиками! Пока им мир за окном не откроешь, так и будут знать его "пошагово" и постранично.
Я, чтоб взбодрить, посмеялась над Ромкой: "На море живёшь, а моря не знаешь? Хотя у нас во дворе чайки на проводах сидят, как вороны". А он подумал и срезал меня неотразимым доводом:
– Ну и что, мам! Леголас ведь тоже слышал крики чаек, но ни разу не был на море.
И простодушно-хитро улыбнулся – как только он умеет улыбаться.
Я задумалась. Вот ведь интересно, что у Профессора, действительно, море появляется лишь в самом конце Книги! Прямо какое-то – "море обетованное". Финал всей временной жизни.
Словно вечность, океан огромен,
И сильна спокойствием волна.
И когда мне тесно в старом доме,
Я встаю у третьего окна(1).
Я ведь тоже – человек сухопутный, хотя по имени и Морская. А уж по отношению к тому океану, который "вечность", мы все – сухопутные.
От вида Её величества Красоты сын как-то быстро перестал бояться, и мы почти до рассвета встречали на палубе первую ночь Путешествия. Белая ночь на Ладожском озере… только не белая, а сиренево-золотисто-розовая. Почти до полуночи алый диск не погружался, а скользил касательно по горизонту – плыл, не тонул. Сколько света! Кажется, будь простор хоть чуть-чуть меньше, он бы ни за что не вместил столько цветного ликования, столько радости мира. По поверхности большого зала, состоящего только из неба и воды, скользила букашка-водомерка нашего теплохода. Кружилась голова, и было невдомёк, как вообще от такой радости можно уснуть! И разве возможно когда-нибудь пресытиться созерцанием Вселенной? Да, Вселенная – только этим словом и можно и обозначить картину…
Когда организм наконец взял своё, Ромке – наверное, под влиянием морской безбрежности, – опять приснился удивительный сон.
Утром, едва открыв глаза, он озабоченно спросил:
– Мам, а я – еврей?
– Какой ты еврей! – прыснула я. – С чего это ты взял?
– Мне во сне царь сказал, что я еврей.
– Какой царь?
– Ну такой – с бородой, в короне, на колеснице… ну – ца-арь! ну, он ещё хотел меня утопить, а сам… сам-то как раз и не умел плавать.
– А причём здесь плавать?
– Ну, это долго рассказывать! Но, если хочешь, я тебе расскажу… тогда уж весь сон, по порядку!
– Ва-ляй! – сказала я, удивившись, что опять, как прошлой ночью, откуда-то вынырнул "царь".
– Государь, мы нашли сбежавших кантонистов! – раздался крик. – Вон они – на той стороне! Только перейти за ними…
Царь улыбнулся, сделал короткий знак рукой "догоняйте" и… продолжил деловую светскую беседу с Ромкой.
– Всякий, кто пытается уйти от меня, тем самым покушается на мою собственность. Ворует себя у меня.
– Но ведь хорошо же всё получилось: ты их ненавидишь – а они уходят! Тебе же будет лучше без них. А им – без тебя. Пусть уходят!
– Нет, ты не понял! Потому что ты не царь! Плохо – это не тогда, когда мне плохо, а когда моей собственности без меня хорошо!
– Я не понял…
– И не поймёшь! Я рассуждаю не как человек, а как царь. У всех должна быть работа-служба-повинность! Каждый день. Уйти от неё, то есть от меня… не позволено никому!
– Но ведь они же уже ушли… Уже!
– Недалеко! Я их догнал! Потому что я царь! И они умрут, дезертиры! Потому что я царь! Они должны служить. Потому что я царь!
– Умрут – и будут служить!? – удивился нестыковке Рома.
– Да! – не моргнув глазом, ответил царь. – Потому что я царь! Смерть не избавляет от службы мне… Потому что я царь.
– А если, ну-у… а если ты сам когда-нибудь умрёшь? тогда как?
– Я никогда не умру. Потому что я царь!
Он напомнил Ромке одного как-то раз увиденного странного человека, который шёл по улице раздетый до пояса и орал всем встречным: "Я – царь! Царь я! Поздравьте меня. Я стал царём!"
– И вообще… ты споришь, потому что ты один из них!? – озарило вдруг царя. – Я по-онял! Ты и есть – еврей! Самый евреистый еврей! Ну, КТО же ещё во всём мире может быть против царя, кроме еврея!!!
– Нет, ты меня явно с кем-то путаешь, – растерянно возразил Рома (вообще очень туманно и приблизительно представлявший, кто такие евреи).
– Еврея никогда ни с кем не спутаешь! Тем более, что я – царь… евреев вижу за версту! Да и вообще, все - евреи!
– Все!? – изумился Рома.
– Все! Все на свете!.. Без исключения! Но ты в первую очередь… А я – один во всей Вселенной нееврей. Единственный представитель здоровой нации! И я вас всех казню… начиная с тебя!
– А может, не надо?
– Я сказал! Я – царь!.. Всех убью, один останусь! Не рассуждать! Захвачу весь мир и всех в мире казню.
– Да у тебя же сил не хватит.
– Хва-атит! Ещё как! Одни евреи помогут против других, как всегда бывало! А казнены, в конечном итоге, будут все. Те, кто мне помог – в последнюю очередь… чтоб подольше мучились. А ты вот помогать не хочешь: тебя – в первую очередь.
– Какую бы ему, собаке, казнь придумать?(2) – начали подходить подданные.
Вдруг две водяных стены по бокам резко поползли навстречу друг другу, как створки лифта (прежде они стояли неподвижно, чему Ромка нисколько не удивился, помня предыдущий сон).
– Что это? что это? – заволновался царь.
– Это… а это – пипец! Вот так вот он выглядит, – как-то сразу, без особых сомнений, определил Ромка.
– Нечестно… зачем он?
– Ну, затем… что ты его сам нашёл! Не он тебя, а ты его.
– Но я ему сейчас прикажу, чтоб он ушёл! Я же царь!
– Нет, теперь ты
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!