Хрупкое сердце - Бонкимчондро Чоттопаддхай

В то время как Ногендро и Шурджомукхи, занятые нежной беседой, плыли по морю счастья, в одной из комнат просторного дома велся разговор совершенно иного свойства. Но не будем забегать вперед, начнем с того, что произошло накануне этой ночи.

Вернувшись в родные места, Ногендро не пожелал видеть Кундо, и Кундо в своей комнате, зарывшись лицом в подушку, проплакала всю ночь. Это были уже не детские слезы, а рыдания истерзанной, измученной души. И понять их может лишь тот, кому доводилось в детстве вместо искренности и чистоты встречать пустоту и безразличие.

«Я жила мечтой увидеть его, — твердила она в отчаянии, — но зачем я живу теперь?»

Проплакав всю ночь, лишь к утру Кундо заснула. И снова ей приснился леденящий душу сон. Она снова увидела светлый лик той, что явилась к ней в ночь смерти отца, когда четыре года тому назад она сидела у его постели. Но сейчас ее мать явилась не в светлом диске луны, а в окружении густых, предгрозовых облаков, которые окутывали ее словно черные клубы дыма; в кромешной тьме время от времени едва слышно звучал женский смех. Сверкнула молния, и Кундо увидела ту, что смеялась. Это оказалась Хира! Кундо взглянула на доброе, милое лицо своей матери, но оно было печальным...

— Кундо, — сказала она, — ты не послушала меня тогда, не пошла со мной, теперь ты узнала, что такое горе?

Кундо заплакала.

— Я обещала тебе вернуться, — продолжала мать, — и пришла... Теперь, когда ты изведала мирское счастье, идем со мной...

— Возьми меня, мама, — плача, умоляла Кундо. — Я не хочу больше оставаться здесь.

Лицо матери просветлело.

— Идем, — сказала она и исчезла.

Кундо проснулась и стала молить всевышнего превратить ее сон в явь.

Утром пришла Хира и застала Кундо в слезах.

С той поры как в доме поселилась Комолмони, Хира стала вежливее. Причиной этому стала весть о возвращении Ногендро. Чтобы искупить свою вину за жестокое, издевательское отношение к Кундо, Хира стала во сто крат мягче и предупредительнее. Всякий на месте девушки легко распознал бы лицемерие Хиры, но Кундо была простосердечна и доверчива, она не сомневалась в искренности Хиры и относилась к ней по-прежнему доброжелательно.

— Что с тобой, мать-госпожа? — спросила Хира.

Кундо промолчала. Потом взглянула на Хиру, и та увидела, что глаза ее опухли, а подушка влажна от слез.

— Что случилось? Ты плакала всю ночь? — спросила Хира. — Господин обидел тебя чем-нибудь?

— Нет, ничего, — ответила Кундо и снова заплакала.

Хира поняла, что произошло что-то важное. Страдания Кундо доставляли ей удовольствие, но, придав своему лицу печальное выражение, она спросила:

— Господин говорил с тобой после того, как приехал? Ты можешь сказать мне об этом. С нами обычно делятся, мы ведь слуги.

— Нет, ни разу, — ответила Кундо.

— Как же так? — удивилась Хира. — Ведь он давно дома! Неужели ни разу не говорил?

— Я не видела его, — вымолвила Кундо, и неудержимые рыдания сотрясли ее тело.

Хира была удовлетворена.

— Стоит ли из-за этого плакать? — смеясь, сказала она. — И не с таким горем люди живут! Муж не прибежал к тебе сразу, и ты из-за этого плачешь?!

Кундо не поняла, что имела в виду Хира, говоря о «таком горе».

— Если бы тебе пришлось помучиться, как мне, ты бы давно уже руки на себя наложила... — продолжала Хира.

«Руки на себя наложила!» Слова больно резанули ухо. Кундо вздрогнула. Всю ночь она думала об этом. И только теперь в устах Хиры эти слова приобрели ясный смысл.

— Вот послушай, что случилось со мной, — говорила Хира. — Я тоже больше жизни любила одного человека. Он не был моим мужем, но я совершила грех и теперь не знаю, как утаю его от хозяина, может быть, мне лучше и признаться...

Кундо не слышала бесстыдной повести Хиры. Ее мозг сверлила мысль о самоубийстве, словно кто-то нашептывал на ухо: «Ты можешь покончить жизнь самоубийством. Что лучше — страдать или умереть?»

— Он не был моим мужем, — продолжала Хира, — но я любила его, как тысячу мужей. Я знала, что он любил другую, ту, которая во сто раз хуже меня. — Хира зло сверкнула глазами в сторону Кундо, сидевшей с опущенной головой. — Зная это, я не искала встречи с ним, но однажды мы оба потеряли рассудок...

И Хира поведала Кундо краткую историю своих страданий. Она никого не называла по имени, не упомянула ни Дебендро, ни Кундо, ни словом не обмолвилась о том, из чего можно было бы понять, кто являлся ее возлюбленным и чьей возлюбленной стала она, но все остальное она рассказала честно.

— И знаешь, что я решила сделать? — спросила Хира после того, как поведала, что ее выгнали пинками.

— Что? — спросила Кундо.

— Я пошла к одному лекарю из неприкасаемых. У него есть всякие яды. Стоит человеку выпить — и он умирает.

— Что же было дальше? — медленно и тихо спросила Кундо.

— Я купила яд, но потом решила, что не стоит умирать из-за кого-то, и спрятала его вот сюда. — С этими словами Хира принесла из другой комнаты коробочку, в которой хранила господские вознаграждения и краденные у них же вещи. Сюда она положила и пакетик с ядом.

Открыв коробку, Хира показала его Кундо. Кундонондини посмотрела на яд жадными глазами хищницы. Хира же, словно невзначай, «забыла» закрыть коробку и снова принялась успокаивать Кундо.

В это время в доме Ногендро затрубили раковины — вестники счастья, послышались возгласы: «убу-бу-бу»[59], и удивленная Хира выбежала посмотреть, что случилось.

Воспользовавшись моментом, несчастная Кундонондини похитила пакетик с ядом.

Когда Хира прибежала, привлеченная звуками раковин, она в первый момент ничего не могла понять.

В самой большой комнате дома собрались мальчишки, девчонки, женщины. Они окружили кого-то и говорили без умолку, перебивая друг друга. В центре находилась, очевидно, женщина. Хира видела только ее волосы и то, что Коушолья и другие служанки смазывают эти волосы благовонным маслом и украшают цветами. Вся эта многоликая толпа смеялась, плакала, болтала и прославляла ту, что сидела в середине. Дети пели, плясали и хлопали в ладоши. Комолмони ходила вокруг, трубила в раковину, плакала, смеялась и время от времени пускалась в пляс.

Хира ничего не понимала. Наконец она вытянула шею и заглянула в круг. То, что она увидела, поразило ее. Она увидела Шурджомукхи, которая сидела на мраморном полу и мягко, нежно улыбалась. Это ее длинные волосы причесывали и украшали Коушолья и другие служанки. Они растирали ее тело мягкими щетками, наряжали, одевали оставленные ею когда-то украшения, а Шурджомукхи ласково разговаривала с ними и улыбалась стыдливой и виноватой улыбкой. Слезы любви катились по ее щекам.