Месть еврея - Вера Крыжановская
Шрифт:
Интервал:
В день спектакля Валерия с особой тщательностью занялась туалетом и внимательно осматривала себя, стоя перед зеркалом, пока Марта и Элиза кончали ее одевать. Она непременно хотела быть эффектной сегодня и уничтожить всякий след душевных страданий. Последние дни самые разнообразные чувства волновали ее сердце, досада и ревность сменились глубоким отчаянием, которое изливалось в страстной нежности к Раулю. Она убеждала себя, что князь стоит выше Самуила не только своей красотой, но и душевными качествами и тем редким благородством, какое свойственно его высокому происхождению.
Чистая и преданная любовь Рауля должна была вознаградить ее за сердечные заблуждения. Вся гордая знать, которая не потерпела бы в своей среде крещеного еврея, станет теперь ей завидовать, глядя на ее мужа.
Вот о чем думала Валерия, видя в зеркале свой чарующий облик, пока камеристки надевали ей на шею жемчуг и прикалывали к волосам и лифу ветки бледных роз. В эту минуту портьера в уборной приподнялась, и Рауль вошел с великолепным букетом. Страстным взором окинул он Валерию, а она под впечатлением волновавших ее чувств нежным поцелуем ответила на его поцелуй и, краснея, дала себя закутать в шубу и кружевной капюшон.
Кончили играть увертюру, когда молодая чета вошла в ложу, где уже сидели Рудольф с женой. Театр был полон и представлял волшебное зрелище. Здесь собралось все, что было в Пеште знатного и богатого, тем не менее, появление Валерии среди этого избранного общества произвело впечатление, и тысячи любопытных и восторженных глаз устремились на нее. Но занавес взвился, и все взоры обратились на сцену. Появилась Патти. Все замерли, очарованные дивным голосом певицы.
Но вот тихонько отворилась дверь соседней ложи и, взглянув на вошедших, Рудольф закусил губы и шепнул что-то жене. Молодая женщина вздрогнула, но не повернула головы, а минуту спустя под каким-то предлогом наклонилась и, слегка коснувшись руки Валерии, тихо сказала:
— Старайся владеть собой. В соседнюю ложу сейчас вошли Мейер с женой.
Увлеченная пением великой артистки, княгиня не заметила вошедших, но при этих словах Антуанетты сердце ее замерло. Однако призвав на помощь всю свою выдержку и самолюбие, ей удалось удержать предательский румянец, выступивший на ее лице, ничто не выдало ее внутреннего волнения и, подняв бинокль, она, казалось, с большим интересом следила за игрой великой певицы. Антуанетта же не могла противиться любопытству и украдкой поглядывала на ложу банкира. Критическим взглядом окинула она сперва Руфь и ее туалет, но молодая еврейка была одета с безукоризненным вкусом. Атласное золотистого цвета платье, покрытое черными кружевами и украшенное цветами, очень шло к ее смуглому лицу; а бриллианты и рубины, сверкавшие в ее черных волосах, возвышали ее восточную красоту. Самуил, как всегда изящно и просто одетый, был болезненно бледен. Взгляды соседей не вызывали ни малейшего волнения на его бесстрастном лице. Облокотясь на край ложи, он, казалось, был занят лишь представлением, и ни взглядом, ни словом, не обратился к своей молодой жене, с трудом сдерживающей лихорадочное волнение. Она то открывала, то закрывала свой кружевной веер, ее тонкие пальцы трепетали, губы вздрагивали, и большие черные глаза злобно взглядывали на спокойное, бесстрастное лицо мужа, словно позабывшего о ней. Затем Антуанетта удостоверилась, что несмотря на притворное равнодушие, банкир не раз кидал украдкой взоры на очаровательный профиль Валерии, и всякий раз лицо его хмурилось.
Для княгини спектакль утратил весь свой интерес, ее мучило лишь желание взглянуть на Руфь, но смутный страх встретиться с глазами Самуила не позволил ей повернуть голову. Наконец, не будучи в состоянии преодолеть себя и, пользуясь минутой, когда банкир смотрел на сцену, Валерия с жадностью взглянула на молодую еврейку, и сердце ее сжалось от досады и ревности Такая красавица, полная огня и страсти, легко могла покорить сердце мужчины даже в том случае, если бы он женился на ней не любя. Валерии было невыразимо досадно при мысли, что Самуил посмел выбрать такую жену. Глубоко оскорбленная, она отвернулась и взглянула на Рауля. С напряженным вниманием стала она вглядываться в стройную, изящную фигуру мужа в блестящем мундире, в его красивое, классически правильное лицо.
— Да,— думала она с удовольствием,— Рауль— воплощение благородства, он тоже красив и, кроме того, князь. Он настолько выше этого... еврея, что заслуживает быть в десять раз более любимым.
Вся женская утонченная жестокость, навеянная ревностью, пробудилась в душе Валерии, внушая ей, что Самуил не мог забыть ее, что она может заставить его страдать и тем отомстить за дерзкий выбор.
Побуждаемая этим новым чувством, Валерия, как только опустился занавес, коснулась своей маленькой ручкой руки князя и голосом, в котором звучала беспредельная нежность, окликнула его:
— Рауль!
— Что, моя дорогая?
— Пойдем со мной в фойе! Здесь так душно.
— Я к твоим услугам, — ответил Рауль, поспешно вставая.
Нежность в голосе и во взгляде жены невыразимо его обрадовала, и в глубине ложи, надевая на нее атласную накидку, подбитую горностаем, он, улучив минуту, коснулся губами ее волос. В этот момент глаза Валерии встретились с глазами Самуила. Она не дрогнула, а он в свою очередь ответил ей той же холодностью. Но усилившаяся бледность и чуть заметное дрожание бровей доказали, что удар был верен. Вполне удовлетворенная своим мщением, она оперлась на руку Рауля и вышла.
Во время следующего антракта князь преподнес дамам великолепную бонбоньерку. Валерия, по-видимому, была в отличном настроении. Не переставая смеяться, она разговаривала и кокетничала с Раулем любезно улыбаясь, принимала входяших в их ложу мужчин, словом, настолько была оживлена, что Антуанетта положительно не узнавала ее, хотя отчасти и догадывалась о причине ее возбуждения, а Рауль, не подозревавший, что им хвастаются, как дорогой игрушкой, и что, он служит лишь средством для возбуждения ревности другого, спокойно упивался своим счастьем; сияющий и благородный, с благоговейной любовью смотрел он на Валерию, окружая ее своим нежным вниманием.
Таким образом дело дошло до третьего акта, когда Эдгар отталкивает изменившую ему невесту и срывает с ее руки кольцо. Сердце Валерии болезненно сжалось. С тягостным чувством вспомнила она день, проведенный в Рюденгорфе. Теперь ей казалось, что она слышит не голос артиста, а голос Самуила, который с отчаянием и злостью упрекал ее в измене. Невольно взглянула она на банкира, который в свою очередь посмотрел на нее, но увидев холодную насмешку и презрение в его взгляде, она вздрогнула и опустила голову. Невольно рука ее стала искать руку Рауля, близ него чувствовалось какое-то отрадное спокойствие, а там... там — ад и страдание.
По окончании представления Валерия под руку с мужем направилась к выходу, но стечение публики было так велико, что их сразу оттерли от Рудольфа и Антуанетты. Дойдя до вестибюля, молодая чета остановилась в ожидании кареты. Но когда Рауль отвернулся, разговаривая с одним старым магнатом, Валерия услышала за собой хорошо знакомый ей голос, который проговорил насмешливо:
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!