Досье «ОДЕССА» - Фредерик Форсайт

Рошманн повлиял на его исход, сказал, что у него от тюремной пищи несварение желудка и ему надо в туалет. Его туда отвели, наручники сняли, один из сержантов остался караулить у двери. Трюк с туалетом Рошманн повторил трижды, пока ему не удалось разомкнуть запоры на окне в кабинке и оно стало подниматься без труда.

Эсэсовец понимал: сбежать нужно до прибытия в Зальцбург, где его передадут американцам, которые на машине доставят его в Мюнхен, в свою тюрьму. Но поезд миновал станцию за станцией, не сбавляя ход. Однако в Халлайне остановился, а один из сержантов побежал на вокзал купить что-нибудь поесть. Рошманн снова запросился в уборную. На сей раз его сопровождал сержант полевой службы безопасности, не столь строгий, как его коллега из военной полиции. Когда состав начал медленно отходить от Халлайна, Рошманн выпрыгнул из уборной в снег. Охранники выбили дверь лишь через десять минут. К тому времени эсэсовец уже стремглав бежал по горным склонам к Зальцбургу.

По снегу он добрался до ближайшего селения и там заночевал… На другое утро перешел границу Верхней Австрии недалеко от Зальцбурга и дал о себе знать людям из «Шестиконечной звезды». Они устроили его на кирпичную фабрику, где он работал, пока шли переговоры с «Одессой» о его переброске на юг Италии.

В то время «ОДЕССА» была тесно связана с французским иностранным легионом, где укрылись многие бывшие эсэсовцы. Через четыре дня переговоров автомобиль с французскими номерами остановился у города Остермитинг и взял Рошманна с еще пятью беглецами-нацистами. Водителя машины снабдили документами, по которым можно было пересекать границу без таможенного досмотра. Он привез шестерых эсэсовцев в итальянский город Мерано и получил от тамошнего представителя «ОДЕССЫ» солидный куш.

Из Мерано Рошманна переправили в лагерь для переселенцев в Римини. Там в госпитале ему ампутировали пальцы правой ноги, отмороженные во время блужданий по снегу после прыжка из поезда. С тех пор он носит ортопедический ботинок.

В октябре 1948 года Рошманн написал из Римини письмо жене в Грац и впервые подписался фальшивым именем Фриц Бернд Вегенер.

Вскоре его перевели в римский францисканский монастырь, а когда все документы были готовы. Рошманн отплыл из Неаполя в Буэнос-Айрес. В монастыре Рошманн жил среди своих дружков-эсэсовцев под покровительством епископа Алуа Гюдаля, который исправно заботился, чтобы они не нуждались ни в чем.

В аргентинской столице «ОДЕССА» устроила его в дом немецкой семьи Фидмаров на улице Иполито Иригойена. В начале 1949 года ему из фонда Бормана выделили пятьдесят тысяч американских долларов, и он занялся экспортом ценных пород древесины из Южной Америки в Западную Европу. Его фирма называлась «Штеммлер и Вегенер», потому что документы у Рошманна были на имя Фрица Берида Вегенера, немца, родившегося в итальянской провинции Южный Тироль.

В начале 1955 года он женился на своей секретарше Ирмтрауд Зигрид Мюллер, не разводясь с первой женой Хеллой. Но времена для Рошманна наступали трудные. В июле 1952 года Ева Перон, жена аргентинского диктатора и истинная правительница страны, умерла от рака. Через три года Рошманн понял – дни режима Перона сочтены, а значит, скоро нацисты, живущие в Аргентине, лишатся поддержки правительства. Прихватив новую жену, Рошманн убрался в Египет.

Там он провел лето 1955 года, а к осени вернулся в ФРГ. Ему бы сошло с рук и это, если бы не гнев женщины, которую он предал. Его первая жена Хелла написала ему письмо в Буэнос-Айрес на адрес Фидмаров. Те, не зная, куда переслать письмо, вскрыли его, прочитали и ответили Хелле, что он возвратился в Германию, женившись на секретарше.

Хелла пришла в ярость, сообщила полиции новое имя мужа и потребовала арестовать его за двоеженство. В ФРГ немедленно объявили розыск человека по имени Фриц Бернд Вегенер.

– Его поймали? – спросил Миллер.

– Нет, – покачал головой Визенталь. – Он опять исчез. Раздобыл новые документы и наверняка остался в Германии. Вот почему я верю, что Таубер его видел.

– А где его первая жена, Хелла Рошманн?

– По-прежнему живет в Граце.

– Стоит ли говорить с ней?

– Вряд ли, – вновь покачал головой Симон. – Узнав об измене мужа, она рассказала полиции все. Теперь Хелла ненавидит его, так что он едва ли станет с ней связываться. Ведь, рассказав полиции, кто такой Вегенер, она застала Рошманна врасплох, и ему пришлось доставать новые документы в чертовской спешке.

– Кто их ему выхлопотал?

– «ОДЕССА», конечно.

– Что это за «ОДЕССА» такая? Вы уже не раз о ней упоминали.

– Разве вы не слышали об этой организации?

– Нет. До вас никогда.

Симон Визенталь посмотрел на часы:

– Тогда приходите завтра. Я расскажу о ней.

На другой день Петер вернулся к Симону Визенталю и описал ему встречу с доктором Шмидтом, о которой забыл упомянуть сразу. Выслушав его, Визенталь надул губы и кивнул: «Да, это, конечно, „ОДЕССА“. Хотя она почти никогда никого не предупреждает, особенно если расследование только началось. Интересно, какой пост занимает там Рошманн? Почему камрады так пекутся о нем?»

А потом Визенталь два часа рассказывал Миллеру о самой «ОДЕССЕ». О том, как она зародилась, чтобы помочь разыскиваемым нацистским преступникам бежать от суда, и в конце концов превратилась в мощную секту, объединяющую всех, кто носил в петлице сдвоенные молнии.

Когда в 1945 году союзники вошли в Германию и обнаружили концлагеря с их чудовищным содержимым, они, естественно, потребовали у немецкого народа ответа на вопрос, кто сотворил эти злодеяния. Ответ на него был один – СС, но сами эсэсовцы словно сквозь землю провалились.

Куда же исчезли эти люди? Они или ушли в подполье, оставшись в Германии и Австрии, или бежали за рубеж. И в том, и в другом случае их решения были приняты не в одночасье. Слишком поздно союзники сообразили, что преступники продумали пути к отступлению заранее.

Это, кстати, опровергает теорию о так называемом патриотизме СС – каждый в этой организации, начиная с ее главаря Генриха Гиммлера, спасал свою шкуру ценой страданий немецкого народа. Еще в ноябре 1944 года Гиммлер вел переговоры со швейцарским отделением Красного Креста о бегстве из Германии. Но ему отказали. Так что пока лидеры фашистской партии и СС призывали народ воевать до последней капли крови, сами они готовили себе безбедную жизнь за границей. Они-то понимали, что крах Третьего рейха неизбежен.

На Восточном фронте вермахт ценой колоссальных потерь сдерживал наступление Красной Армии лишь затем, чтобы дать эсэсовцам время претворить в жизнь планы побега. Позади немецкой армии стояли те же эсэсовцы, стрелявшие и вешавшие тех, кто решался отступать, не выдержав натиска русских. Так под дулами пистолетов СС погибли тысячи солдат и офицеров вермахта. А перед самой капитуляцией главари СС исчезли. Один за другим бросали они свои посты, переодевались в гражданское, рассовывали по карманам заранее (и прекрасно) изготовленные фальшивые документы и окунались в неразбериху, что царила в Германии в мае 1945 года, оставляли стариков из народного ополчения встречать американцев и англичан у ворот концлагерей, обрекали измученных немецких солдат на жалкое существование в лагерях для военнопленных, а женщин и детей – на страдания на оккупированной союзниками родине.