Досье «ОДЕССА» - Фредерик Форсайт

У военнопленных тоже не было никаких документов. Выпуская их из лагеря, английские или американские оккупационные власти выдавали им свидетельство об освобождении, где удостоверялось, что, скажем, Иоганн Шуманн отбыл свой срок в лагере для военнопленных. Этот документ представитель военной администрации передавал гражданскому коллеге, который выписывал бывшему заключенному удостоверение личности на имя Иоганна Шуманна. Но зачастую этот военнопленный просто назвался Иоганном Шуманном, а на самом деле имя у него было иное. Это никто не проверял. Так преступник мог запросто сменить все данные о себе.

Однако этим методом можно было воспользоваться только сразу после войны. К нему и прибегло большинство бывших эсэсовцев. А что делать человеку, настоящее имя которого раскрыли в 1955 году, как случилось с Рошманном? Тогда уже нельзя было просто пойти к властям и сказать: «Я потерял все документы во время войны». Его спросили бы, как он жил без них целых десять лет. Итак, ему нужен был новый паспорт.

– Пока мне все ясно, – сказал Миллер. – Но почему именно паспорт? Почему не водительские права или удостоверение личности?

– Потому что вскоре после основания ФРГ западногерманское правительство поняло, что в стране под чужими именами живут тысячи людей. И решило ввести документ, столь авторитетный, чтобы по нему можно было обзавестись всеми остальными. Сошлись на паспорте. В ФРГ для его получения нужно предъявить свидетельство о рождении, несколько справок и гору других документов, которые будут тщательно проверять. Зато получив паспорт, другими документами по нему можно обзавестись без труда. Уж такова бюрократия. Предъявление паспорта убеждает чиновника в том, что личность предъявителя подвергать сомнению не нужно – ведь другие бюрократы, выдавая паспорт, уже основательно ее проверили. Итак, с новым паспортом Рошманн быстро получил все необходимое: водительские права и кредитные карточки, открыл счет в банке. Паспорт в сегодняшней ФРГ – волшебная палочка, открывающая доступ к любым другим документам.

– Где его раздобыл Рошманн?

– У «ОДЕССЫ». Она, видимо, имеет в своем штате человека, умеющего их фабриковать.

Миллер призадумался:

– Найти его – значит отыскать того, кто способен опознать Рошманна, верно?

Визенталь пожал плечами:

– Возможно. Однако вы замахнулись на слишком многое. Чтобы его найти, надо проникнуть в «Одессу». Но это под силу лишь бывшему эсэсовцу.

– А что могу сделать я?

– Вам лучше всего связаться с теми, кто прошел рижское гетто. Не знаю, сумеют ли они вам помочь, но уверен, что захотят. Все мы жаждем изловить Рошманна. Начните вот с чего. – Визенталь пролистал дневник Таубера. – Здесь Саломон пишет о некой Олли Адлер из Мюнхена, любовнице Рошманна. Возможно, она осталась жива и вернулась в родной город.

Миллер согласно кивнул и спросил:

– Если вы правы, то где ее искать?

– В Центре еврейской общины. Там содержатся сведения и о мюнхенских евреях. Другие архивы уничтожены.

– Адрес центра у вас есть?

Симон Визенталь порылся в телефонной книге.

– Райхенбахштрассе, 27, Мюнхен, – сообщил он. – Дневник Таубера, я полагаю, вы заберете?

– К сожалению, да.

– Какая жалость. Я бы хотел оставить его у себя. Это – удивительное свидетельство.

Он встал и проводил Миллера до двери со словами: «Желаю удачи. И дайте мне знать, как у вас дела».

В тот вечер Миллер ужинал в «Доме золотого дракона», пивном баре и ресторане на Штайшдельгассе, открытом еще в 1566 году, и размышлял над советом Визенталя. Петер понимал, что из рижского гетто живыми вышли единицы, и почти не уповал на то, что кто-нибудь из них знает о жизни Рошманна после 1955 года. Но другого выхода просто не было.

На следующее утро он двинулся в Мюнхен.

В столицу Баварии Миллер въехал в полдень девятого января и, купив в киоске карту города, нашел с ее помощью дом по адресу Райхенбакштрассе, 27. Остановив машину невдалеке от здания, он осмотрел его. Это был невзрачный пятиэтажный дом с фасадом первого этажа из неоштукатуренных камней. Остальные этажи были сложены из силикатного кирпича. На первом этаже у левого края располагались двойные стеклянные двери.

В здании был единственный на весь огромный Мюнхен кошерный ресторан (тоже на первом этаже). Над ним размещались комнаты отдыха дома для престарелых, занимавшего четвертый и пятый этажи. Со двора можно было войти в синагогу. На третьем находился административный отдел, куда Миллер и направился.

Остановившись у столика дежурного, он огляделся. У стен стояли шкафы с книгами послевоенных изданий (старую библиотеку сожгли фашисты).

На стенах висели портреты видных деятелей еврейской общины с незапамятных времен – проповедники и раввины с роскошными бородами, похожие на пророков Ветхого завета, который Миллеру преподавали в школе. У многих на лбу были филактерии – повязки с изречениями из Торы, все были в шляпах. Был там и стенд с газетами на немецком языке и иврите. Последние, очевидно, авиапочтой поставлялись из Израиля. Черноволосый, невысокого роста человек разглядывал их заголовки.

– Что вам угодно? – вдруг послышался голос.

Миллер вновь поглядел на столик дежурного. Теперь за ним сидела темноглазая женщина лет сорока пяти. На лоб ей так и норовила упасть прядь волос, которую она время от времени откидывала.

Петер ответил, что его интересует Олли Адлер, которая, возможно, вернулась в Мюнхен после войны.

– А откуда? – осведомилась женщина.

– Из Магдебурга. До этого она была в Штутгарте, а еще раньше – в Риге.

– Боже мой, в Риге! По-моему, в наших списках нет ни одного, кто вышел бы оттуда. Они, знаете ли, все исчезли. Но я поищу все равно.

Женщина ушла в архив, Миллер через открытую дверь видел, как она просматривала список. Тот оказался невелик – уже через пять минут она вернулась.

– Извините, но никто под таким именем у нас не зарегистрирован, хотя оно распространенное.

– Понятно, – вздохнул Миллер. – Это был мой последний шанс. Извините за беспокойство.

– Попробуйте связаться с Международной службой поиска, – посоветовала женщина. – Искать пропавших во время войны – их прямая обязанность. У них есть общегосударственные списки, а у нас лишь списки тех, кто родился в Мюнхене и сюда же вернулся.

– А где находится служба поиска?

– В Арользене-на-Вальдеке. Недалеко от Ганновера, в Нижней Саксонии. Содержит ее Красный Крест.

Подумав немного, Миллер спросил:

– Есть ли в Мюнхене кто-нибудь из сосланных в Ригу? Дело в том, что я пытаюсь разыскать бывшего коменданта рижского концлагеря.

Наступила тишина. Миллер понял, что человек у стенда с газетами повернулся и разглядывает Петера. Женщина посуровела.