Убивая Еву: это случится не завтра - Люк Дженнингс

– Да, мне ясно, что если исходить из этого предположения, то можно выстроить мотив мести. Но из того, что эта женщина и Орлов были как-то связаны с этим… э-э…

– Евтухом.

– Точно, с Евтухом. Из этого отнюдь не следует, что они были знакомы друг с другом. И аналогичным образом – из того, что она и Евтух одновременно находились в Венеции, отнюдь не следует…

Они замолкают, увидев старушку, медленно везущую мимо их столика магазинную тележку.

– Я взяла цветную капусту в сырном соусе, – доверительно сообщает она Еве. – Вообще никакого вкуса.

– Да уж. А моему другу нравится запеканка.

– Мило. – Она разглядывает Ричарда. – Кажется, он простоват.

Они смотрят ей вслед. Ева делает последний глоток чая и подается вперед.

– Ричард, разумеется, это она его убила. Он уехал с ней и не вернулся. В этом деле из каждой дырки торчит ее имя.

– Как, говоришь, ее зовут?

– Я почти уверена, что имя, которым она пользуется по работе или в качестве оперативной клички, – Вилланель.

– Как ты пришла к такому выводу?

Ева объясняет.

Ричард откладывает вилку.

– Ну вот, снова.

– Что?

– Эта женщина оставляет тебе записку, опрысканную парфюмом и подписанную «В». Ты обнаруживаешь, что она пользуется духами «Вилланель», и отсюда заключаешь, что она так себя и называет. Это все гадание на кофейной гуще, а не логические следствия из известных фактов. И то же самое касается связи между этой женщиной… как там…

– Вилланель.

– Хорошо, если тебе так нравится, между Вилланель и Орловым. Ты хочешь, чтобы было так, поэтому делаешь соответствующие выводы. Лично мне кажется, что нам надо разрабатывать линию со «Свердловск Футурой», которую ты наметила в отчете. Следить за деньгами, иными словами.

– Разумеется. Нам необходимо этим заняться. Но, при всем уважении, мне нужно, чтобы ты мне поверил, потому что я постепенно начинаю понимать Вилланель, понимать, как она действует. Она совершает вроде бы легкомысленные поступки, например дарит мне этот браслет, но на самом деле тщательно просчитывает риски. Она догадалась, что я рано или поздно отправлюсь следом за ней в Венецию и узнаю об убийстве Евтуха. Это часть ее плана. Ведь когда она знает, что я рядом, всего в паре шагов позади, это придает ее игре остроту. Нужно помнить, что она психопатка. В эмоциональном и эмпатическом плане ее жизнь сдувается. И больше всего на свете ей хочется чувствовать. Она ловит кайф от убийства, но лишь на время. Она опытна, убийства даются ей легко, и острые ощущения с каждым разом все больше притупляются. Ей хочется подстегнуть возбуждение. Хочется знать, что ее ум, ее артистизм, весь чистый ужас ее деяний – все это будет оценено по достоинству. Вот зачем она втягивает меня.

– Допустим, ты права, но почему именно тебя?

– Потому что на хвосте у нее я. Я для нее – самый серьезный источник опасности, и это ее возбуждает. Отсюда и провокации. Все эти эротические обманки.

– Что ж, по всей видимости, это работает.

– И что именно ты имеешь в виду?

– Имею в виду, что всем заправляет она.

– Я это признаю. Мы постоянно бежим сзади, отчаянно пытаясь нагнать ее. И я предлагаю перехватить инициативу. Давай я съезжу в Россию. Да, очень даже может оказаться, что Вилланель и Орлов между собой никак не связаны, что их жизни никак не пересекаются, но давай сделаем попытку и посмотрим, что получится. Прошу. Положись на меня.

Ричард сидит с отсутствующим лицом. Полминуты, если не дольше, он молча смотрит на оживленную улицу внизу за окном.

– Мы празднуем свое рождение в один день. То есть праздновали.

– Ты и Константин Орлов?

– Да.

– Вы одногодки?

– Нет, он на пару лет старше. Он по призыву воевал в Афганистане. Служил под командованием Востротина, был довольно тяжело ранен в боях при Хосте. Его наградили медалью, очень высокой, и он, видимо, привлек чье-то внимание в верхах, поскольку через пару лет уже учился в Академии имени Андропова. Это высшая шпионская школа под Москвой. Раньше она находилась в ведомстве КГБ, а к моменту выпуска Орлова перешла к СВР.

– И это все было… когда?

– Хост – это восемьдесят восьмой, а Орлов окончил академию, наверное, в девяносто втором. Один из умнейших и во всех отношениях лучших учеников Евгения Примакова. Его направили в Карачи, затем – в Кабул, где мы с ним и познакомились. Очень талантливый, очень обаятельный и, полагаю, абсолютно безжалостный.

– Он работал там легально?

– Да, дипломатическое прикрытие. В штате посольства. Но у него на лице было написано «СВР». И он тоже прекрасно знал, кто я такой.

К их столику подошла девушка. На бейджике значилось: Агнешка.

– Можно уносить? – спрашивает она, кивая на недоеденную запеканку.

– Да, спасибо.

– Не понравилось?

– Нет. Да. То есть… Просто наелся.

– Хотите, дам форму для обратной связи?

– Нет, благодарю.

– Все равно оставлю. На здоровье.

– Зачем в свободном мире протыкать себе язык? – спрашивает Ричард, когда Агнешка уходит.

– Понятия не имею.

– Это как-то связано с сексом?

– Я честно не знаю. Спрошу у Билли. Продолжай про Орлова.

– Расскажу одну историю. Мы познакомились в приемной русского посольства – дело было в Кабуле, он пригласил меня попробовать лучшей водки и познакомил со своей коллегой, которую представил секретарем, хотя мы оба прекрасно знали, что никакой она не секретарь. В любом случае она привлекательна, явно умна, смеется моим шуткам, хотя мой русский, прямо скажем, далек от идеального, и когда она уходит, то оборачивается, задерживая на мне взгляд капельку дольше, чем нужно. Все это с огромным тактом, и когда я сказал Константину, что с радостью встретился бы с ней еще раз, если бы меня не тошнило от делопроизводства, он рассмеялся и налил мне еще рюмку «Адмиралтейской».

Как бы то ни было, я в обычном порядке написал рапорт об этой встрече, а на следующий день получил с курьером записку от Константина. Он запомнил мои слова, что я люблю наблюдать за птицами, и теперь спрашивал, не желаю ли я прокатиться с ним за город. Я сообщаю о попытке контакта и через пару дней прихожу на встречу с Константином у его посольства на Дар-уль-Аман-роуд, а там – два грузовика с водителями-афганцами и еще десяток дикого вида местных с автоматами Калашникова. Мы выруливаем за город на баграмскую дорогу, проезжаем аэропорт и через полчаса оказываемся в чистом поле, огибаем какой-то холмик, и тут видим припаркованные машины, палатки, дым от костров. Там было где-то человек тридцать или сорок. Арабы, афганцы, люди из местных племен и группа хорошо вооруженных телохранителей. Я довольно нервно спрашиваю Константина: что это, черт побери, за место? А он отвечает: не волнуйся, все в порядке, присмотрись внимательнее.