Убивая Еву: это случится не завтра - Люк Дженнингс

Она начинает петь, мягко перебирая струны. В песне говорится об утрате, о забытых ритуалах, о потухшем пламени и смерти традиций. Ее голос крепнет, а в гитаре, к которой теперь присоединился бас Клауса Лоренца, появляются стальные резонирующие нотки. Она не приплясывает, не раскачивается, а просто стоит, не шевелясь, если не считать танца ее пальцев на грифе. Некоторое время Петра смотрит пустыми глазами прямо на Вилланель.

Вилланель отвечает на ее взгляд, но почти сразу же переключает внимание на восхищенных гостей. Макс Линдер тоже бесстрастно наблюдает за собравшимися в дрожащем свете факелов, отмечая их реакцию на зрелище, которое он тут создал.

Ударные Петера Лоренца поначалу мерно потикивали, но сейчас их энергия нарастает. Фоном включается запись эмоциональной и неразборчивой политической речи – словно контрапункт к резкой, навязчивой гитаре Петры. Барабаны наращивают громкость и в итоге полностью заглушают остальные звуки. Это ритм батальонов, марширующих сквозь ночь, тембр опустошенных земель; когда крещендо достигает высшей точки, все резко обрывается, и вспыхивают прожекторы, пронзая тьму и освещая горные пики. Фантастическое зрелище – потустороннее и обесчеловеченное в звенящем безмолвии. Гости взрываются аплодисментами, и Вилланель, воспользовавшись всеобщей завороженностью, щедро и от души мочится в трусы.

Почти весь фильм Ева и Нико продремали. Открыв глаза и обнаружив на экране титры, Ева тянется к пульту. Несколько минут она лежит в полумраке, пытаясь справиться с туманными мыслями в голове, пока рядом не начинает ворочаться Нико. Всякий раз, как он двигается, сломанная лодыжка будит его, но усталость и кодеин в итоге берут свое – он вновь засыпает.

Клаудио… А если бы она позволила себя поцеловать? Как все было бы потом?

Сам поцелуй оказался бы кратким, но умелым. Формальное заявление его намерений и ее согласия. Он повел бы ее вглубь дворца, в какие-нибудь специально отведенные под эти цели покои, ключ от которых у него всегда с собой. Всё без лишних слов и траты времени. Он вел бы себя как серийный Казанова с наработанной методикой, отточенной в ходе десятков, если не сотен подобных рутинных свиданий. Хореография была бы гладкой, а развитие действия – традиционным, с апогеем в виде парадной эякуляции на лицо и тело, которой, как от нее ожидается, она должна была бы удивляться с разинутым ртом и не верящим в такое чудо взглядом. Через пару минут он бы уже оделся, обулся в свои мокасины, едва ли успевшие остыть с тех пор, как их сбросили с ног. А она осталась бы там с помятым платьем, мускусным душком его одеколона и липкими грудями.

Тем не менее, когда дыхание Нико замедляется до ровного чередования вдоха и выдоха, ее рука крадется к низу живота, и Ева потрясенно обнаруживает, что готова. Но в темноте под опущенными веками ее поджидает не Клаудио и даже не Нико, а куда более неопределенная фигура, вся состоящая из противоречий. Натянутая пружина мышц под мягкой кожей, пальцы убийцы, шероховатый язык, серые глаза цвета сумерек.

Я как-то ночью залезла посмотреть на тебя спящую.

Ева ложится вниз лицом на свою ладонь с мокрыми пальцами. Страх и желание волнами чередуются в ней, сплетаются, а потом – шея и плечи подняты, лоб прижат к простыне – дыхание долгим нисходящим выдохом покидает ее тело.

Через некоторое время она поворачивается на бок. Нико наблюдает за ней немигающим взглядом.

Ева смывается из постели, пока Нико не проснулся. Когда она выходит из метро Гудж-стрит, мостовая еще блестит после ночного дождя, но по небу уже струятся неуверенные лучи утреннего солнца. Удивительно, но дверь в офис не заперта; Ева нерешительно входит.

– Привет, Билли. Еще восьми нет. Давно приехал?

– М-м, да я и не уезжал.

– Черт. Это выходит за рамки служебного долга.

Он жмурится и пробегает рукой по крашеным черным волосам.

– Ну, типа да. Стал рыться в этом Евтухе, а потом – пошла цепочка, одно к другому.

– Есть что-нибудь полезное?

– Да. Можно сказать и так.

– Отлично. Вернемся к этому позже, когда я возвращусь из кафе.

– У нас есть растворимый кофе. И чайные пакеты.

– И этот кошмарный чайник… Тебе что взять?

– Ладно, если покупаешь ты, то миндальный круассан и латте. И, пожалуй, песочное печенье.

Она возвращается через пять минут. Билли явно в упадке. Глаза потускнели от усталости. Даже колечко в губе больше не сияет.

– Ешь, – говорит она, ставя перед ним заказанное.

Билли жадно откусывает от круассана, засыпая клавиатуру крошками, и запивает большим глотком кофе.

– Итак, Евтух. В целом этот чувак – типичный гангстерский босс из страны советского блока. То есть был им. Возглавлял одесскую организованную группу «Золотое братство». Обычный репертуар: секс-торговля, контрабанда людей, наркотики. Украинская полиция считает, что он совершил не меньше десятка убийств, но им не удалось найти никого, кто согласился бы выступить свидетелем.

– Мы все это знаем.

– Да, но тебе, скорее всего, неизвестно, что случилось в этом году. В одном докладе из базы данных Европола говорится, что на роскошной вилле Евтуха – это в деревне Фонтанка, километров пятнадцать от Одессы – произошла серьезная перестрелка. Когда приехали местные копы, они обнаружили полуразгромленную виллу и полдюжины трупов. Поскольку дело, по всей видимости, было связано с бандитскими разборками, его передали в криминальную полицию, которая занимается серьезными и насильственными преступлениями.

– Евтух был как-то замешан?

– Не впрямую. Он в тот момент находился в Киеве, навещал родных, но погибшие в Фонтанке – его люди.

– Известно, кто организовал нападение?

– А вот тут начинается интересное. Один из трупов в доме не имел к Евтуху никакого отношения. Его держали в заложниках. Жестоко избили, а потом застрелили. Полиция не смогла его идентифицировать, поэтому фото, отпечатки и образец ДНК отправили в киевскую службу внутренней безопасности, где сразу же установили личность. Его звали Константин Орлов, когда-то он возглавлял оперативный отдел Управления С в Москве.

– Это не просто интересное. Знаешь, что такое Управление С?

– Теперь знаю. Подразделение СВР по шпионажу и работе с агентами.

– Именно. А его оперативный отдел – аналог нашего Отряда Е. Группа особого назначения для проведения зарубежных операций под глубоким прикрытием, ответственность за которые официально можно отрицать.

– Убийства, например.

– Как вариант.

Взгляд Билли расфокусирован, из круассана выдавливается миндальная начинка.