Тайный заговор - Филипп Ванденберг

Жюльетт открыла сумочку и, вынув фотографию, протянула ее Саулусу.

— В соборе Святого Стефана мы видели пожилую женщину, которая выглядит совершенно так же, как женщина на этой фотографии.

— Очень хорошо, — ответил врач, — но это ведь не повод для того, чтобы впадать в панику. Эта особа угрожала господину Бродке? Преследовала его?

— Нет, — холодно ответила Жюльетт, — это просто невозможно, поскольку эта особа — мать Бродки, которая вот уже два месяца как мертва. По крайней мере, ее похоронили на Вальдфридхоф в Мюнхене. Затрудняюсь сказать, как отреагировали бы вы сами, если бы с вами произошло нечто подобное.

Саулус одарил Жюльетт критическим взглядом. Стекла его очков при этом угрожающе сверкнули.

Что же он ответит ей, думала Жюльетт. Она была готова ко всему. Но ответ Саулуса прозвучал коротко и ничего, в общем-то, не разъяснил.

— Ах, вот как, — пробормотал ординатор.

— Да, вот так! — насмешливо повторила Жюльетт.

Ей было очень трудно держать себя в руках. Когда она задала следующий вопрос, в ее голосе послышались требовательные нотки:

— Как долго вы собираетесь держать господина Бродку в клинике?

Саулус скрестил руки на груди.

— Речь не идет о том, чтобы «держать» господина Бродку. Его здесь лечат. А что касается продолжительности лечения, то я не решусь прогнозировать. Однако пациента с такими патологическими отклонениями ни в коем случае нельзя отпускать с бухты-барахты. Будьте уверены, мы сделаем все возможное, чтобы вернуть ему здоровье.

— Но Бродка не болен!

— Это вы так считаете, госпожа Коллин. Кстати, то же самое говорят все, кого сюда доставляют. А теперь извините меня.

Он поднялся и, улыбаясь, проводил Жюльетт до двери.

У Бродки было много времени — достаточно, чтобы придумать план, как выбраться из этой проклятой клиники.

Ключевой фигурой в его плане был коренастый санитар, имени которого он не знал и поэтому обращался к нему, называя просто «санитар». Спустя пару дней, на протяжении которых Бродка пытался завязать с ним разговор, этого типа так разозлило обращение «санитар», что он сказал:

— Меня зовут Иосиф. Но называйте меня Ио.

— Ио, — сказал Бродка однажды, после того как ему удалось завоевать некоторое доверие, — санитару в таком учреждении не очень много платят, правда?

Санитар, принесший Бродке завтрак — напиток, похожий на кофе с молоком, и две булочки, намазанные вареньем, — ворчливо ответил:

— Об этом можно говорить громко. И заметьте, это все же лучше, чем никакой работы. Кстати, я не нуждаюсь в твоем сочувствии, Бродка.

— Речь идет не о сочувствии, — ответил Бродка. — Скорее сделке между нами.

— Ага, — произнес Ио, и это прозвучало так, как будто он смеялся над своим пациентом.

— Десять тысяч шиллингов для такого человека, как ты, достаточно большие деньги, разве не так? — Бродка внимательно поглядел на санитара. Интересно, как он отреагирует на его предложение?

— Десять тысяч? Конечно, это много денег. Как раз столько остается на жизнь после вычета месячных расходов. Но тебе-то что.

Бродка сел на постели и со смущенным видом стал разглаживать одеяло.

— Я предлагаю тебе десять тысяч.

— За что?

— Если ты отдашь мне на ночь твой универсальный ключ.

— Да ты с ума сошел, чувак!

Бродка ухмыльнулся.

— Вот-вот. В этом-то все и дело.

— Десять тысяч? — Ио огляделся по сторонам, словно хотел найти тайник для денег. Наконец он заговорщическим тоном ответил: — За десять тысяч я бы согласился. Но эта история может стоить мне работы.

Бродка только и ждал этого момента.

— Неужели ты думаешь, что я настолько глуп, чтобы не продумать все до мелочей? Выслушай меня. Завтра вечером ты передашь мне ключ. Все остальное тебя не должно волновать. Когда ключ мне больше не будет нужен, я положу его под батарею рядом с входом в комнату для посещений. Утром ты заберешь его оттуда, и никто никогда не узнает, как пациент Бродка прошел через все двери.

Санитар потер подбородок. Бродка выскользнул из постели, поднял никелированные перила кровати со стороны спинки, вынул из полой трубки свернутые рулончиком купюры и протянул их Ио.

Тот послюнявил пальцы и развернул купюры.

— Десять тысяч! — удивленно сказал он и, не веря своим глазам, взглянул на Бродку.

— Они твои, — с наигранным равнодушием произнес Бродка.

— На тот случай, если я согласен. Кстати, когда тебе понадобится ключ? — спросил по-прежнему сомневающийся Ио.

Бродка тихонько рассмеялся.

— Думаю, сегодня вечером.

Ио спрятал деньги в карман и исчез из комнаты.

План Бродки был таков: завладев универсальным ключом, он хотел дождаться полуночи и бежать из клиники. В это время в коридорах царила абсолютная тишина и возможность нежелательной встречи была сведена к минимуму. Целью Бродки по-прежнему оставалась кладовая с контейнерами для белья в здании напротив. Однако на этот раз он рассчитывал попасть туда, спускаясь не по внутренней лестнице, где на каждом этаже сидел дежурный и практически нельзя было пройти, не вызвав при этом тревоги, а через черный ход. Бродка обнаружил его по пути в комнату для посещений. Правда, та дверь всегда была закрыта, но ведь теперь у него будет универсальный ключ.

Бродка с нетерпением ждал ужина.

И когда дверь в его комнату открылась и вошла монахиня с подносом, которую Бродка никогда раньше не видел, ему показалось, что его ударили под дых.

— Где Ио? — спросил Бродка, когда сестра поставила поднос.

— Его нет, — коротко ответила медсестра и тут же исчезла.

Куда же подевался Ио? В голове Бродки проносились тысячи мыслей. Что все это значит? Неужели кто-то узнал о плане и разделался с Ио? Или здесь где-то есть спрятанный микрофон? А может, эта сволочь просто присвоила себе деньги? Бродка беспокойно ходил от кровати к окну и обратно. К еде он даже не притронулся.

Через полчаса монахиня вернулась в комнату, забрала поднос с нетронутой едой и исчезла, не сказав ни слова. Бродка услышал, как в замке повернулся ключ. Затем все стихло.

Бродка сдался. Этот сукин сын подвел его. Он лег в постель и погрузился в беспокойный сон.

Проснувшись на следующее утро, он обнаружил в комнате Ио.

— Где ты вчера был? — сердито спросил Бродка. — Что случилось?

— А в чем дело? У меня был выходной. — Похоже, санитар решил прикинуться дурачком.

— А как насчет нашей договоренности? — Бродка выпрыгнул из постели, стал перед санитаром и заорал: — Ты что же, думаешь, я дал тебе десять тысяч из любви к ближнему?