Заметки о любви - Дженнифер Смит

Мэй качает головой.

– По-моему, последний уже был снят кем-то.

– Понял! – просияв, восклицает Хьюго. – Он о тебе?

– Нет, – отвечает Мэй, и улыбка сходит с ее лица. – Не совсем.

Он внимательно смотрит на нее. Так внимательно, что она даже начинает ерзать под его взглядом.

– Тогда, – говорит Хьюго, – может быть, в этом и проблема?

Они приближаются к Айове, и земля за окном становится похожей на раскатанное тесто – кругом плоские, бесконечные равнины. Хьюго никак не может перестать удивляться кукурузным полям, растянувшимся на многие и многие километры. Они, словно вода, колышутся от ветра, завихрениями и волнами, и Хьюго хочется высунуть руку из окна и провести по похожим на перья верхушкам.

Мэй в другом конце вагона беседует с пожилой парой о своем фильме. Хьюго лишь на секунду закрывает глаза – и тут же ловит себя на мысли: «Я не хочу возвращаться».

Она шипит и пузырится в нем, как газировка в стакане.

Мимо окна пролетает ворон, паря в воздухе на той же скорости, что и поезд. Хьюго вдруг осознаёт, что уже обдумывает такую возможность, вращая воображаемый глобус.

«Это же не навсегда», – думает он, и доводы в голове будто выстраиваются в цепочку, помогая ему уцепиться за возможность.

Многие берут год перерыва перед университетом. У него есть кое-какие сбережения от летних подработок, плюс те деньги, что все шестеро получили еще детьми за съемку для рекламы местного универмага (постыдная, на его взгляд, глава их жизни). Конечно, сумма небольшая, но он может жить попроще: покупать авиабилеты только по скидкам, останавливаться в хостелах, да даже питаться одними орешками, что бесплатно подают в пабах, если придется. Он уже доказал, что может самостоятельно добраться из Лондона в Денвер (если не считать историю с бумажником).

Может, он просто-напросто отсрочит получение своего гранта и поступит в университет следующей осенью. Ну и что, что окончит он его на год позже других, зато у него появится шанс попробовать что-то новое, взять все то, что он почувствовал на этой неделе, и пронести с собой в течение года.

В том и дело: прошло всего несколько дней, а он уже чувствует себя совсем другим. И теперь, когда он понял это, что ему еще остается, кроме как пойти в этом до конца?

Эта мысль трепещет в его груди, как птица в клетке, и Хьюго оглядывается в поисках Мэй, вдруг ощутив непреодолимое желание поделиться с ней. Она сидит за столиком в самом конце вагона, уже с супружеской парой хасидов[27]. Девушка внимательно слушает их, перед ней лежит открытый блокнот, и Хьюго улыбается про себя, снова пораженный тем, как сильно она вовлекается в то, что делает. А потом Хьюго думает, как объяснить ей свои мысли, но так, чтобы ей не показалось, будто он собирается просто сбежать на год, чтобы только ничего не делать, и чувствует, как его запал проходит.

Мэй точно знает, чего хочет, а вот Хьюго никогда не отличался решительностью. Теперь, когда он что-то обрел в себе, когда у него есть план – или, по крайней мере, его очертания, – ему хочется утвердиться в своих желаниях, прежде чем рассказывать ей.

Весь оставшийся день они записывают интервью: с недавно овдовевшим профессором экономики из Айдахо, с семьей из Сингапура, впервые приехавшей в Америку, с матерью и дочерью, совершающими паломничество в Солт-Лейк-Сити[28]. Несколько человек отказали им, один даже рассмеялся в лицо. А седой белый мужчина с длинной бородой просто показал им средний палец. Но большинство людей рады делиться своими историями.

Семейная пара, которую они видели до этого – Луи и Кэтрин, – как оказалось, отмечают этой поездкой свой недавний выход на пенсию, и путешествие у них долгое: из Вашингтона, округ Колумбия, в Сан-Франциско.

– И что потом? – спрашивает Мэй.

Кэтрин улыбается:

– Кто его знает.

В конце интервью Хьюго не может удержаться:

– «Старберст» какого цвета – ваши любимые?

– Я предпочитаю красные и оранжевые, – говорит Луи, – а ей нравятся розовые и желтые.

– Мы идеально подходим друг другу, – смеется Кэтрин.

За ужином Хьюго и Мэй сидят напротив двух белых женщин лет пятидесяти. Карен и Триш, две сестры, возвращаются домой из Айдахо, где навещали свою мать.

– Она живет на ферме? – спрашивает Хьюго. Если судить по тому, что он видел, в этом штате больше ничего и нет. Но женщины смеются.

– Откуда ты, дорогой? – спрашивает Триш, блондинка с вьющимися волосами и ярко-красной губной помадой. На ней кофта, расшитая пайетками. Ее сестра Карен выглядит более сдержанно: у нее такой же цвет волос, но они прямые и длинные, она в очках и почти без косметики. Обе они с нескрываемым любопытством разглядывают Хьюго.

– Из Англии, – отвечает парень, и, к его удивлению, сестры восторженно восклицают и умиляются, сморщив носы, словно перед ними котенок.

Он чувствует на себе взгляд Мэй, которую явно забавляет ситуация, но старается не смотреть на нее, иначе его отвлечет то, как она поджимает губы, когда задумывается, или то, как приподнимается подол ее платья, ярко-желтого, от которого он весь день не может оторвать глаз, и, хотя она ниже его ростом, в нем ее ноги кажутся бесконечно длинными.

– Вы бывали там? – спрашивает сестер Хьюго, чем вызывает их смех.

– Нет, не бывали, – отвечает Карен, подражая его акценту. – Но все может быть. Я бы с удовольствием посмотрела на тот замок. Как он там называется? Ну, где живет королева.

– Букингемский дворец, – говорит Хьюго. – Это в Лондоне. А я из Суррея, он недалеко.

– И как ты очутился в поезде в Айове?

– А как все мы очутились в поезде в Айове? – шутит Мэй, и сестры переключают внимание на нее.

– Ты точно не из Англии, – заявляет Карен.

– Нет, я из Нью-Йорка. Но не из самого города.

– Как вы двое познакомились?

– Это долгая история, – отвечает Хьюго и тянется под столом за рукой Мэй.

Она сжимает его ладонь, и по его телу расплывается тепло. Солнце клонится к закату, и тени на кукурузных полях становятся длиннее. Они проезжают мимо стада коров, мимо дороги, по которой громыхает пыльный грузовичок, мимо маленького городка, где над каждым зданием развевается американский флаг. Все это проносится так быстро, что кажется каким-то нереальным, словно им показывают смонтированный фильм.

Хьюго и Мэй делают заказ – стейк для него и курица для нее – и возвращают официанту свои меню. Сестры пьют уже по второму бокалу вина, и Триш подмигивает им.