У последней черты - Дмитрий Ромов

работать со мной. Но со мной будете больше получать. Вот и всё. Я тоже без вас обойдусь. Но просто кинуть вас было бы неправильно. Поэтому такое предложение. Но имейте в виду, сейчас силовики в доле, и они всю конкуренцию будут напалмом жечь. Под корень рубить.

Немного я здесь лукавлю, сейчас воевать с ними у меня своего ресурса нет, а если мы не договоримся, войны будет не избежать. Только Злобин и Чурбанов мне солдат не дадут на такие дела.

— Ты в натуре рамсы попутал, — качает головой парняга. — Не, братва, вы чё не вкуриваете? Он нас конкретно из наших же катранов выживает.

— Уймись, Рамсик, — одёргивает его Дымок своим тихим, но продирающим хрипом.

— Так а где они, ваши катраны? — хмурюсь я, — Как Ашотика грохнули, они пустые стоят. Не заметно, чтобы вы там делали что-то. Попробуйте зайдите на свои точки. Или другие откройте. Вы же этого не делаете? Почему? Потому что условий нет. Ну, а я предлагаю всё возобновить. А для того, чтобы работа была эффективной, человек, которого вы поставите на катраны должен быть по своим качествам похож на Цвета. И лучше, чтобы это был Цвет. Считайте, что это пожелание вашего партнёра, причём партнёра, который держит контрольный пакет акций. Цвет с этим бизнесом хорошо знаком, у него уже несколько точек по всей Сибири. Всё идёт без сбоев, чётко, все довольны, общаки пополняются, верно? А Зура Белый — точно нет, с ним работать не будем. Если поставите его, значит дальше без вас поедем. Вы своим путём, мы своим. Вот и всё, что я сказать хотел.

— Кто может подтвердить, что ты от имени ментов и чекистов говоришь? — спрашивает сутулый, коротко стриженый кент.

— Будут кураторы от обеих контор, они и подтвердят. Если у меня полномочий нет, то ничего и не произойдёт. Тут всё ясно, другого не дано.

— То есть сейчас никто? Мы тебе на слово должны верить? А кто ты такой, чтобы тебе верить? Мусорок?

— Мне верить не надо, своим братьям поверьте, тем, которые меня знают и ручаются за меня. Нет, ну если хочешь, я через минуту спецназ ментовской организую. Но тогда уже всё по-другому станет, да?

— Слушай, Бро, — кивает мне здоровый одутловатый дядя в спортивном костюме. — Ты в натуре внук Брежнева?

— Ты сказал, — пожимаю я плечами.

— Чего?

— Да чего слушать мусорка?

— Какой Брежнев, в натуре!

— Мы с мусорами дел не имеем!

— Имели и будем!

— Да зачем нам мусора? И без них катать можем!

— Цвет, а чё за тебя менты впрягаются, это как…

— Нормально всё было бы, но Ашотик…

Начинается небольшой гвалт.

— Так, — хрипит Дымок. — Тихо!

Но его никто не слышит. Тогда поднимается одутловатый, который про Брежнева спрашивал и громко требует тишины. Когда все успокаиваются, начинает говорить Дымок.

— Мы тут всех послушали, — хрипит он, нажимая на шейный платок, — и все высказались, кто хотел. Кто не сказал, можете сказать.

Он обводит всех взглядом, но желающих что-либо добавить не находится.

— Смотрите сюда. Джемо Бакинский вор молодой, но уважаемый. Воровской закон чтит и поддерживает. Короновал наших братьев, на Урале на зонах порядок наводил, имеет авторитетных друзей, которые к нему прислушиваются. Он молчал, пусть теперь скажет.

Джемо кивает.

— Я Ферика Ферганского знаю давно, больше десяти лет, — говорит он. — Да и кто не слышал про Ферика? Таких нет. Это же легенда. Теперь я при всех вас задам ему вопрос. Ферик, ты назвал имя Цвета. Его я тоже знаю. Знаю с хорошей стороны, сталкивались с ним на зоне в Свердловске. Он человек дела. Посмотрите, за Уралом каждый вор вам скажет, Цвет и больше никто. Но прежде, чем назвать его имя, я хочу чтобы Ферик сказал мне прямо и откровенно, как если бы мы встретились с ним не в Москве, а в Ташкенте. Ферик, ты мне даёшь гарантию?

Хех… Ну вот, Фархад Шарафович, тяни, не тяни, а ответить надо. Я про себя улыбаюсь. Ты гарантируешь, Ферик, что запустишь Джемала в Ташкент? Ведь вопрос он ставит именно так.

Повисает долгая пауза. Ферик пристально смотрит на Джемо и даже головой качает. Поймал он тебя, поймал. Если скажешь «да», пообещаешь помощь в Узбекистане. Скажешь «нет»… ну и о чём тогда говорить… На нет и суда нет.

— Пошли, — подходит ко мне мордоворот. — Ты всё.

Я конечно, надеюсь на Ферика, но выходить до того, как он что-то ответит, не очень хочу. Но и не выходить нельзя. Блин… приходится подчиниться.

— Что так долго? — спрашивает Скачков, выходя мне навстречу из машины.

— Заседают, как партейные, — качаю я головой.

— Так всё уже, можно ехать? — уточняет он. — Мне вообще-то на работу ещё ехать…

— Нет, Виталий Тимурович, ещё надо подождать немного. Максимум полчасика, я думаю.

Мы забираемся в машину. Ждём.

— Тебе Злобин звонил, — говорит Пашка. — Просил позвонить, как освободишься.

— Набери, — киваю я и тянусь за трубкой.

— Закончил? — спрашивает Де Ниро после приветствия.

— Нет ещё. Жду, чего решат. Но сам перед пленумом уже выступил.

— Хорошо выступил?

— Не знаю, честно говоря. Знающие люди советовали быть скромнее, но я сказал как есть.

— Смелость города берёт? — спрашивает он и наверняка улыбается своей улыбочкой.

У него лицо даже во сне наверное не разглаживается.

— А сейчас думаю, может пострелять их там всех к херам, да и дело в шляпе. Что скажете? У меня тут отряд ментов неподалёку имеется.

— Повремени, — с усмешкой советует он. — Пострелять — дело нехитрое. Всегда успеешь. Вот что. Часов в девять я подойду, поговорим, лады?

Я смотрю на часы. Сейчас половина седьмого.

— Лады, надеюсь успею. Вроде тут уже конец совещания, но наверное ещё потрындеть надо будет со своими союзниками. В принципе, всё там можно будет организовать, на нашей территории, да?

Да. На этом и останавливаемся. Вскоре из дверей начинают выходить делегаты конференции. Или слёта, не знаю, как правильнее назвать. Выходит и Зураб. Сегодня он, кстати, не в белом, видать перед своими стрёмно Белоснежкой наряжаться.

Я выхожу из машины и стою у машины, ожидая своих соратников-подельников.

Белый идёт в сопровождении своей свиты, включая вчерашнего шныря из туалета. Заметив меня, Зура, останавливается, прищуривается, изображает гордость и высокомерие. Актёрище. Ему бы на сцену. Я не сдерживаюсь и улыбаюсь.

Увидев мою реакцию, он бедняга зеленеет от злости. Он останавливается и картинно проводит ребром ладони по шее. В общем, и тэбэ, и сэбэ зарэжу. В ответ я как шаловливый школьник складываю пальцы пистолетиком и прикрыв один глаз «целюсь» в него и щёлкаю языком.

Эффект превосходит ожидания. Его так корёжит, беднягу, что я даже начинаю опасаться, как бы он жизни не лишился.

Подходит Ферик, и я отвлекаюсь от своего нового врага. Ферик подходит с суровым лицом.

— Поехали со мной, — говорит он. — Сейчас поедем