На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное - Александр Тимофеевич Филичкин

командир: — Но почему второй экипаж покинул машину? Нужно самому посмотреть». Унтер-офицер дал команду механику «Стоп!» и полез из башни наверх.

Пока дотянулся до люка, пока выбирался наружу, послышался грохот откуда-то сзади. Он оглянулся и увидел пылающий, как свеча «Ганомаг». Через какое-то время, над головою, послышался свист очередного снаряда. Командир разглядел, как восьмой танк его разгромленной роты разделил участь первого.

Унтер не ударился в панику, что сразу возникла у мотострелков. Орудие бьёт из деревни, понял бывалый вояка и повернулся к станице. Нужно было понять, где укрылись враги, и вступить с ними в бой. Начать ответный огонь, уничтожить батарею противника и расчистить путь на восток — прямиком к Сталинграду.

Высунувшись из люка по пояс, он держал бинокль у лица и осматривал местность, что лежала у него впереди. Острый намётанный взгляд прошёлся вдоль узкой дороги, наткнулся на низкий пригорок, стоявший левее просёлка, но не заметил на нём ничего необычного. Клочья иссохшей травы, да и только.

Фельдфебель повёл внимательный взор на соседний бугор и увидел убогий навес, торчавший на плоской макушке. Наблюдательный пункт, сразу понял фашист. Он присмотрелся немного внимательней и заметил что-то очень знакомое. Ариец напряг голубые глаза и понял, что видит жерло орудия. Оно направлялось ему прямо в лицо.

Наверху прозвучала команда: «Огонь!»

Из ствола вылетел сноп яркого пламени и устремился к командиру третьей «коробки». Всё случилось так скоро, что он не успел ничего предпринять. Танк сильно вздрогнул от удара снаряда. Взрыв оторвал фрицу ноги, а верхнюю часть его тела швырнул высоко к небесам.

Пролетев десять метров, обрубок, оставшийся от боевого фашиста, упал на дорогу. Истекая потоками крови, он перекатился на спину и какое-то время, мелко тряс головой и судорожно дёргал руками.

Из открытого рта текла алая жидкость. Из разорванной внутренней полости показались кишки. Как клубок серых змей, органы выпали на узкий просёлок и тотчас смешались с белёсою пылью. Голубые глаза молодого арийца уставились на облака, что плыли по небу. Они пару раз быстро моргнули и застыли навечно.

Башня подбитого танка слегка покосилась, а из открытого люка вдруг повалил удивительно чёрный удушливый дым. Весь экипаж немецкой «коробки» погиб прямо на месте.

После попадания в трётью машину, фашисты заметили небольшое движение, что произошло за мостом. Они всмотрелись в высокий бугор, который стоял на другом берегу. Все сразу же поняли, откуда ведётся стрельба, и принялись за привычное дело. Ведь они воевали три года подряд.

В тех танках, что ещё оставались в исправности, прозвучали приказы фельдфебелей. Экипажи из panzersoldat схватились за рычаги. Четыре угловатые башни повернулись к советской позиции. Кургузые пушки поднялись под углом к горизонту и навели свои жерла на хлипкий навес, под которым укрылось орудие.

Командиры мотострелков тоже действовали очень умело. Они выскочили из кабин транспортёров и отдали команды: «Пулемётчики, все по местам! Открыть огонь по высотке, стоящей с правой стороны от моста. Всем прочим укрыться в левом кювете!»

Лающие приказы начальников привели в чувство испуганных фрицев. Мотопехота скатилась с дороги, увязла в неглубоком болоте и замерла под защитой каменной насыпи. Пусть все оказались по пояс в вонючей грязи, зато теперь они в безопасности.

Пулемётчики бросились к одиннадцати «Ганомагам», встали к рабочим местам и крепко схватились за рукояти оружия. Один за другим лязгали тугие затворы. Пришли в движение ленты с патронами и начали стрелять «ручники», установленные на уцелевших машинах. Пулемёты, размещённые в танках, тоже от них не отстали и влились в общий хор.

Расстояние от макушки холма до фашистов было от двухсот до пяти сотен метров. К счастью артиллеристов, кромка откоса закрывала большую часть их удобной позиции. Над нею торчали лишь длинный ствол мощной пушки да ещё, верхний край броневого щита, что защищал обслугу орудия.

О прицельной стрельбе не могло быть и речи, но фрицы не прекращали огонь. Сотни пуль цвинькали в воздухе. Часть из них била в «дивизионку» с такой удивительной силой, будто по ней колотили большим молотком.

Некоторые кусочки свинца впивались в преграду под острым углом, рикошетировали в разные стороны и разлетались с устрашающим визгом. Другие заряды расплющились о прочный металл, как мягкая глина. Они превращались в небольшие комочки и безвольно осыпались на землю.

Заслышав стрельбу пулемётов, весь расчёт опустился на корточки и очутился под защитой неширокого стального листа. Лежавший чуть вдалеке, командир плотно прижался к земле. Он отпрянул назад и скатился в неглубокую ямку, возле которой устроил наблюдательный пост.

Укрывшись от пуль, офицер понял, что не может высунуть носа из-за низкого бруствера, и с горечью вспомнил о том, что у него нет перископа. Даже самого примитивного, состоящего из двухдюймовой трубы и пары кусочков зеркал.

Лейтенант отполз на несколько метров назад, поднялся на ноги и, пригибаясь, рванулся к боковому откосу, который спускался к сельской дороге. Недавний курсант рухнул на землю и выглянул из-за кромки обрыва. Он сразу понял, куда наводят орудия танки врага, и приказал, откатить «дивизионку» назад.

Два пушкаря выдернули железные сошники из прочного грунта, взялись за длинные тонкие скобы и потянули привычную ношу от края окопа. Все остальные им помогали. Едва они выбрались с прежней позиции, как возле моста, прозвучал пушечный выстрел. За ним грохнул второй, третий, четвёртый…

Два тяжёлых снаряда прошли над головами солдат. Третий ударил в тело холма метрах в пяти от плоской вершины. Четвёртый — чуть выше собрата. Прогремел оглушительный, сдвоенный взрыв. Волна детонации срезала пласт слежавшейся почвы, разбила его на большие куски и с немыслимой силой швырнула вперёд.

Тяжёлые комья и камни пролетели над плоской площадкой и смяли ветхий навес. Клочья сена и обломки жердей взвились к голубым небесам. Твёрдая глина ударила в щит, защищавший орудие, и тотчас рассыпалась в мелкую пыль. Другие обломки ринулись дальше, и попали в двух коноводов, стоявших сзади орудия.

Один из них получил удар прямо в лоб и упал, как подкошенный. Из рваной раны на его голове хлынула горячая кровь. Алая жидкость покрыла лицо глянцевой маской и стала быстро темнеть.

Боец неподвижно лежал на спине. Он прижал к животу тяжёлый снаряд, с которым секунду назад, бежал к стреляющей пушке. Павел заметил, что грудь человека не движется, и понял: подносчик убит.

Второй человек отделался мелким увечьем. Раскалённый осколок задел за плечо, срезал ткань гимнастёрки и сорвал лоскут кожи размером с коробку для спичек. Солдат отрывисто вскрикнул. Свалился на землю и стал отползать к ящикам со снарядами.

Он добрался