Михаил, Меч Господа. Книга 3. Рейд во спасение - Гай Юлий Орловский

Михаил слушал, слова доходят тусклые, лишенные смысла, словно все теряют по дороге из другой вселенной, а то чувство, что здесь называют депрессией, не навалилось, а оглушило, как молотом по темени.

Азазель молча налил ему в большой бокал вина, как подумал Михаил, и только когда взял из его руки и выпил, ощутил, как выдержанный коньяк опускается по гортани в желудок.

Он вспомнил, или это тело напомнило, как Синильда прижималась плечом, смотрела печально и преданно, а когда чувствовала его усталость, вздыхала так горько, что он не мог удержаться, чтобы не ухватить ее в объятия и не начать горячо уверять, что ничего трагичного, все просто прекрасно, он счастлив с нею.

И на самом деле, если слушать Азазеля, трагичным кажется только ему, но это у него, а не у других нечто прекрасное и светлое заслонила огромная черная гора, и он оказался во тьме, что и не тьма, но все же отсутствие прежнего радостного света.

Он тяжело вздохнул, чувствуя, как эта гора давит на грудь, но одновременно есть и ощущение странного освобождения, словно раньше был скован незримыми цепями, а теперь вот ветер вольности.

Азазель поднялся, сказал тихонько:

– Полежи на диване, отдохни. Вспомни Обломова, это у него была такая форма борьбы с мрачной действительностью. Свыкнись с новыми данными о мире. И еще… удержись.

Михаил буркнул:

– В чем?

– В прежнем, – ответил Азазель очень серьезно. – У плоти очень мощные позывы. Не успеешь оглянуться и понять, что делаешь, а ты, оказывается, уже у них на поводу.

– Уже оказался, – ответил Михаил тусклым голосом.

– Там не только плоть, – напомнил Азазель. – Михаил, ты ощутил в Синильде чистую и светлую душу.

Михаил произнес суховато:

– А работа в эскорте как память о веселых днях Содома?.. Ладно, Азазель, давай пока оставим этот тягостный разговор. Мне нужно подумать и разобраться.

– Могу помочь, – предложил Азазель.

– Самому, – отрезал Михаил.

Азазель вскинул ладони, то ли защищаясь от напора, то ли признавая сдачу.

– Как скажешь. Так труднее, зато надежнее.

Он вышел из комнаты и с деликатностью притворил за собой дверь плотно и бесшумно.

Михаил, не зная, зачем это делает, поднялся и запер дверь на два поворота барашка, а затем вернулся к постели и рухнул, как подрубленное дерево.

В голове все перемешалось, внутри все разогрелось, вот-вот вскипит, мысли злые и суматошные, а когда в отчаянии ухватился за голову, легче не стало, только череп затрещал, а по всему телу стегнула острая боль.

Сама Аграт, как сообщил однажды Азазель вроде бы вскользь, разъезжала на золотой колеснице и без промаха била золотыми стрелами, что было давно, сейчас в облике Синильды прекрасно водит автомобиль и так же без промаха стреляет.

Ладно, Азазель говорит, что среди людей и демонов многое изменилось, не то, что среди застывших в довольствии и блаженстве ангелов, однако матерью Аграт является сама Махлат, которая во время стотридцатилетней ссоры Адама с Евой спала с Адамом и родила от него Ашмодея и множество других демонов!

Правда, Ашмодей помог царю Соломону построить великий Храм, а также передал ему «Книгу Ашмодея», ставшую источником мудрости царя, но затем хитростью забросил Соломона на край света, а вместо него несколько лет сидел на троне в Иерусалиме, и хотя правление его было прекрасным, но это было преступлением. Правда, Соломон сумел вернуться и доказать свои права на трон, но с того дня единое Израильское царство рухнуло, сперва распавшись на две враждующие части, а потом и вовсе.

Но Ашмодей когда хотел – помогал людям, когда не хотел – вредил, в то время как большинство демонов только вредили, но вот Азазель всегда и во всем помогает человечеству… как он утверждает, но та ли эта помощь согласно Великому Плану Создателя?

– Ничего не понимаю, – простонал он, – ничего не сходится.

Он ощутил, что говорит вслух, как выживающие из ума старики, поспешно закрыл рот, но опоздал: за дверью послышались шаги, тут же донесся отвратительно бодрый и жизнерадостный голос:

– Как насчет ужина? Сири такое приготовила, просто умница, язык проглотишь! Надо было раскошелиться на платформу раньше.

Михаил огрызнулся:

– Ешь без меня. Мне что-то не хочется.

– А мне питаться в грустном одиночестве? – крикнул Азазель. – Звонила Синильда… Прости, я сказал, что ты о ней все знаешь.

Михаил ощутил, как холодеет весь, превращаясь в кусок льда.

– И… что она?

– Повесила трубку, – ответил Азазель. – Странная идиома, верно? Давно нет телефонных трубок, а все еще говорим, будто живем во времена Эдисона.

– И что, – произнес он с трудом, – с Синильдой?

– Нужно время, – ответил Азазель, в его бодром голосе Михаил наконец-то уловил тщательно спрятанное сочувствие, ибо жалеть мужчин оскорбительно. – Размер у людей в самом деле не имеет значения, а вот время еще какое… Лечит, ну да, лечит.

Михаил промолчал, не зная, что сказать, а Азазель там, за дверью, подождал чуть, но ответа не услышал и ушел то ли в кабинет, то ли на кухню, где у него те же компьютеры, экраны и скоростная связь.

«Синильда», – повторил он мысленно, и в памяти всплыло ее нежное лицо, полное любви и ласки, почти наяву услышал ее тихий трепетный голос, но ее мать, могущественная Махлат, держит под рукой четыреста семьдесят восемь легионов демонов, а отцом Синильды-Аграт является сам великий Самаэль, верховный князь всех демонов, который сдержал руку Авраама, не дав перерезать горло собственному сыну, но в личине Сатана является ангелом-обвинителем человека перед Всевышним.

– Ничего не понимаю, – прошептал он в отчаянии, – почему я думал, что мир прост и ясен?.. Или он и был? Для простых существ, которых Азазель зовет диванными хомячками, мир в самом деле прост?

Проснувшись с тяжелой, как гора, головой, некоторое время лежал с жуткой головной болью и слабостью во всем теле. Очень не скоро сумел заставить уйти или спрятаться где-то в глубине себя боль, потом нащупал нить антисфироты и долго тянул из нее темную мощь, со страхом ощутив, что за ночь как-то ухитрился опустошить все силы на некую титаническую войну с самим собой.

Издали иногда доносятся голоса, Азазель общается с Сири, то ли дает указания, то ли по обыкновению дразнит, жить без этого не может, а она жалобно пищит в оправдание, затем под дверь просочились ароматные и дразнящие запахи поджариваемой яичницы с луком, мяса…

Он смутно удивился, что несмотря на все его ночные метания и поиски кто виноват и что делать, организм требует пищи, потому что терзания терзаниями, но базовые потребности нужно удовлетворять, веселишься ты или впал в депрессию.

Азазель на кухне перед большим экраном двигает руками в воздухе, а тот, разбитый на множество окошек, послушно выбрасывает на поверхность различные фото, чертежи, надписи и формулы, расчеты, снова фотографии как поверхности земли, так и морских глубин…