Кириньяга. Килиманджаро - Майк Резник

своему мужу взять другую жену? Она не разбирается в наших обычаях, Кориба, и поэтому ты должен поговорить с ней. Скажи, что ей радоваться нужно, если в доме появится другая женщина и возьмет на себя часть домашней работы, и что она не должна думать о том, что Нкобе умрет бездетным только из-за ее проклятия. – Она помолчала и закончила: – И не забудь напомнить ей, что однажды Шуни станет сестрой мундумугу.

– Я рад, что ты так заботишься о Мванге, – сказал я.

Сарказм не ускользнул от ее внимания.

– А чем плохо, что я забочусь о моей маленькой Шуми? – спросила она.

– Нет, – признал я, – все верно.

– Ах да! – сказала Шима, словно вспомнив что-то важное. – И когда будешь говорить с Мванге, не забудь напомнить, что она станет и моей сестрой тоже[18].

– Я не стану разговаривать с Мванге.

– Да?

– Не стану, – сказал я, – потому что, как ты заметила, это не ее дело. Я поговорю с Нкобе.

– И про Шуми не забудешь? – потребовала она.

– Я поговорю с Нкобе, – ответил я.

Она поднялась и приготовилась уйти.

– Окажи мне услугу, Шима, – попросил я.

– Какую?

– Попроси Ндеми немедленно придти ко мне в бома, – сказал я, – потому что у меня для него много дел.

– Ты уверен? Ты же только что вернулся.

– Я уверен, – сказал я непреклонно.

С видом заботливой мамочки она оглядела мое бома.

– Я не вижу здесь никаких незавершенных дел.

– Я найду, – пообещал я.

* * *

После полудня мне пришлось спуститься в деревню, потому что старому Сибоки понадобилось наложить мазь на ноющие суставы, а Коиннаге попросил помочь разрешить спор между Нджоро и Сангорой насчет теленка, который родился от коровы, которой они совместно владели.

Покончив с этими делами, я обновил наложенные на пýгал заклинания и, ближе к вечеру, подошел к шамба Нкобе и увидел его, выпасавшего скот.

– Джамбо, Кориба! – сказал он, приветственно махнув рукой.

– Джамбо, Нкобе, – сказал я.

– Не отведаешь ли ты моего помбе? – спросил он. – Мванге вчера сварила его.

– Благодарю, Нкобе, но я бы не хотел пить теплое помбе жарким вечером.

– Оно прохладное, – сказал Нкобе, – потому что Мванге придумала зарывать тыквы в землю и так остужать.

– Тогда я попробую, – неохотно согласился я и последовал за ним в бома.

Мванге ожидала нас. Она пригласила меня в прохладу хижины, налила помбе и собралась уходить, потому что манамуки не положено слушать беседы мужчин.

– Останься, Мванге, – сказал я.

– Ты уверен? – спросила она.

– Да.

Она пожала плечами и села на пол, опершись спиной о стену.

– Что привело тебя к нам, Кориба? – спросил Нкобе, осторожно устраиваясь в кресле – спина явно его беспокоила. – Ты прежде не удостаивал нас такой чести.

– Мундумугу редко посещает людей достаточно здоровых, чтобы явиться к нему самостоятельно, – пояснил я.

– Тогда, – сказал Нкобе, – очевидно, выдался особый повод.

– Да, – сказал я, отхлебнув помбе, – особый.

– Что на этот раз? – воинственно спросила Мванге.

– Что значит «на этот раз»? – резко бросил Нкобе.

– Были мелкие проблемы, – объяснил я, – но они тебя не касались.

– Все, что касается Мванге, – сказал Нкобе, – касается и меня. Я не слеп и не глух, Кориба. Я знаю, что старшие женщины деревни ее отвергли, и я изрядно рассержен этим. Она принесла в жертву свою прежнюю жизнь, а они не дали ей пройти и полдороги к новой.

– Я не собираюсь обсуждать с тобой Мванге, – ответил я.

– Неужели? – подозрительно переспросил он.

– Ты имеешь в виду, что на этот раз проблема в нем? – насторожилась Мванге.

– Она касается вас обоих, – сказал я, – потому-то я и пришел.

– Ладно, Кориба, – сказал Нкобе, – выкладывай.

– Вы сделали достойную попытку приспособиться к нашему обществу и жить как кикуйю, Нкобе, – начал я. – Однако от вас ожидают еще кое-чего, и я пришел обсудить с вами это кое-что.

– И что же это?

– Рано или поздно тебе придется взять другую жену.

– Так я и знала, – сказала Мванге.

– Я счастлив с той женой, какая у меня есть, – отрезал Нкобе с неприкрытой враждебностью.

– Возможно, – сказал я, допивая помбе, – но у тебя нет детей, и со временем, когда Мванге станет старше, ей понадобится помощь по хозяйству.

– Теперь ты меня послушай! – перебил Нкобе. – Я прибыл сюда, потому что хотел сделать Мванге счастливой. Ее подвергли остракизму, ее сторонятся, о ней распускают вздорные слухи, а теперь ты приходишь сказать мне, чтобы я взял другую жену в свой дом, а старшие женщины могли бы плеваться в Мванге? Кориба, так дело не пойдет. Я был вполне счастлив на своей кенийской ферме и могу вернуться туда в любой момент.

– Если ты так настроен, – сказал я, – тогда тебе стоит вернуться в Кению.

– Том, – сказала Мванге, взглянув на него. Нкобе тут же замолчал.

– Действительно, – продолжил я, – тебе ничто не мешает уйти. Но ты – кикуйю, живешь на планете кикуйю, и, если хочешь остаться, ты должен подчиняться обычаям кикуйю.

– Нет закона, который бы обязывал мужчину кикуйю взять вторую жену, – упрямо сказал Нкобе.

– Нет, – признал я. – Как и закона, обязывающего мужчину кикуйю иметь детей. Но таковы наши обычаи. И ты должен их соблюдать.

– Да пошли к черту ваши обычаи! – пробормотал он по-английски.

Мванге успокаивающе положила руку ему на плечо.

– Там, за лесом, – сказала она, – живут молодые воины. Почему они не могут взять себе молодых жен из деревни? Почему мужчины деревни монополизировали их?

– Они не могут обеспечить своих жен, – сказал я, – и поэтому живут отдельно.

– Это их проблемы, – бросил Нкобе.

– Я уже многим пожертвовала во имя общественной гармонии, – произнесла Мванге, – но на сей раз ты просишь слишком многого, Кориба. Мы счастливы жить так, как живем, и мы будем жить так, как живем.

– Вы не будете счастливы.

– Что ты хочешь этим сказать?

– В следующем месяце пройдет ритуал обрезания, – объяснил я. – После него появится много молоденьких девушек, которых надо будет выдать замуж. Поскольку ты бесплодна, Мванге, многие семьи рассматривают Нкобе как возможного жениха. Он откажется – один раз, другой, но, если так пойдет и дальше, он настроит против себя всю деревню. Они придут к выводу, что местные женщины недостаточно хороши для него, потому что он прибыл из Кении, а еще больше их разгневает то, что при этом он не собирается иметь детей, которые заселят нашу пустынную планету.

– Тогда я объясню им свои соображения, – сказал Нкобе.

– Они не поймут тебя.

– Да, – несчастным голосом признала Мванге, – не поймут.

– Значит, им придется научиться жить с этим, – отрезал Нкобе.

– А вам придется научиться жить в молчании и враждебности, – сказал я, – такой ли жизни вы желали, прибывая на Кириньягу?

– Разумеется, нет! – воскликнул Нкобе. – Но меня ничто не заставит…

– Кориба, мы подумаем об этом, – вмешалась Мванге.

Нкобе ошеломленно оглянулся на нее.

– Что ты сказала?

– Я сказала, что мы подумаем об этом, – повторила Мванге.

– Большего я не прошу, – сказал я, встал и прошел к дверям хижины.

– Ты многого требуешь, Кориба, – горько проронила Мванге.

– Я ничего не требую, – ответил я. – Я просто предлагаю.

– Разве в устах мундумугу есть какая-то разница?

Я