Нужные вещи - Стивен Кинг

Длиннопалая рука, бледная как сама смерть, протянулась вполумраке к кольцу над дверью, схватилась за него и задернула шторы.

9

Брайан не осознавал, что не дышит до тех пор, пока невыпустил воздух одним долгим свистящим выдохом. На заднем дворе Ержиков не былони души.

Вильма, несомненно, вдохновленная неуклонно улучшающейсяпогодой, вывесила для просушки белье перед тем, как идти на работу или куда бытам ни было.

Оно трепыхалось и весело хлопало на трех рядах бельевыхверевок, искрясь на солнце и освежаясь на ветерке. Брайан подошел к черномуходу и заглянул внутрь через дверное стекло, приставив к лицу с обеих сторонладони, чтобы лучше видеть. Дверь вела в кухню, и там было пусто. Он хотелпостучать, но тут же решил, что этот поступок станет лишь еще однимсвидетельством того, что он оттягивает время. Никого там нет. Лучше всегосделать то, зачем пришел и поскорее выкатиться.

Он медленно спустился с крыльца и снова очутился в заднемдворе.

Веревки, завешенные сорочками, нижним бельем, простынями, инаволочками, находились слева. Справа располагался огород, где росливсевозможные овощи, за исключением, пожалуй, карликовых тыкв. Дальше тянуласьживая хвойная изгородь. По другую его сторону жили, Брайан это знал,Хэйверхиллзы, а еще через четыре дома стоял его собственный.

Дождь, пролившийся ночью, превратил огород в болото,большинство овощей потонуло в вязкой разбухшей земле. Брайан нагнулся,зачерпнул обеими руками пригоршни жирной, мокрой, добросовестно унавоженнойогородной почвы и, роняя стекающие между пальцев ручейки бурой жижи, направилсяпрямо к бельевым веревкам.

Ближайшая к огороду веревка была завешена простынями по всейдлине.

Они были еще сырые, но сохли прямо на глазах, обдуваемыеветерком. И прихлопывали при этом, восхищаясь собственной сверкающей белизной,Иди, нашептывал в ухо Брайану голос мистера Гонта, давай, Брайан, иди и сделайэто. Будь смелым и решительным как Сэнди Куфэкс.

Брайан поднял руки ладонями вверх. Он был несказанно удивленсобственным неожиданным возбуждением, как недавно во сне. Теперь он радовался,что не струсил. Ведь это и в самом деле забавно.

Он вытянул руки вперед разглядывая причудливые, грязныеполосы, веером расползавшиеся до локтей. И вот комья грязи полетели на чистыепростыни шлеп-шлеп.

Он вернулся в огород, зачерпнул еще две пригоршни и залепилих на другие простыни, потом еще и еще. Он носился взад и вперед, какпомешанный, зачерпывал и швырял, зачерпывал и швырял.

Он бы так весь день безумствовал, если бы не услышал крик.Сначала ему показалось, что кричат на него. Брайан съежился и даже испуганновзвизгнул.

Но тут же понял, что кричала миссис Хэйверхилз, подзываясвою собаку.

Так или иначе ему пора было убираться отсюда. И поживее.Осмотрев плоды своего труда, он сразу почувствовал прилив стыда и сожаления.

Простыни некоторым образом защитили остальное белье, но самипревратились в грязные тряпки. Только кое-где остались белые нетронутыеостровки, как будто для того, чтобы напомнить, какого цвета были когда-то этинесчастные простыни.

Брайан оглядел свои руки, на которых тоже не было живогоместа, и поспешил за угол дома, где заметил водопроводный кран. Вода не былаотключена, и стоило Брайану отвернуть кран, как из него хлынула холодная струя.Он тер руки изо всех сил до тех пор, пока не смыл все до последнего бурогоследа, включая полоски под ногтями, не обращая внимания на то, что руки немелиот холода. Он даже манжеты сорочки постирал.

Закрыв кран, он вернулся к своему велосипеду, поднял опоры иповел его обратной дорогой. Сердце екнуло, когда он увидел неподалеку желтуюнебольшую машину, но это оказался «сивик», а не «юго». Водитель проехал мимо,не затормозив и не заметив маленького мальчика с покрасневшими от холодаруками, вцепившимися в руль велосипеда, на дороге, ведущей к дому Ержиков,маленького мальчика с лицом, похожим на доску объявлений, где было на писана:ВИНОВЕН!

Как только машина «скрылась из виду, Брайан сел в седло,пригнулся к самому рулю и закрутил педалями. Он не остановился и не снизилскорость до того момента, пока не оказался на подъездной дороге к своему дому.Онемение в руках к этому времени почти прошло, но он все еще чувствовалнеприятное покалывание, руки оставались шершавыми и, главное… красными.

Стоило ему войти, как мама окликнула из гостиной:

– Это ты, Брайан?

– Да, мама, – то, что он делал на дворе Ержиков уже казалосьдалеким и нереальным, как сон. Вне всяких сомнений мальчик, который теперьстоял в залитой солнечным светом чистой кухне, мальчик, который открывалхолодильник и доставал оттуда молоко, никак не мог быть тем самым мальчиком,который погружал руки в грязь на огороде Вильмы Ержик, а потом швырял эту грязьна простыни Вильмы Ержик, швырял, и швырял, и швырял.

Конечно, нет.

Брайан налил себе молока, разглядывая при этом руки. Онибыли чистые.

Красные, но чистые. Он поставил пакет молока обратно. Сердцеуже совсем угомонилось и работало в обычном ритме.

– Как прошел день в школе? – спросила Кора.

– Нормально.

– Хочешь посмотреть со мной телевизор? Скоро начнется «СантаБарбара», а сейчас идет «Поцелуй Херши».

– Конечно, хочу, – сказал Брайан. – Но сначала поднимусь ксебе ненадолго.

– Только не оставляй там стакан. Молоко прокисает и начинаетвонять, а потом стакан не отмывается в посудомойке.

– Я принесу его обратно, ма.

– Смотри, не забудь.

Брайан поднялся к себе в комнату и провел полчаса всладостных мечтах над карточкой Сэнди Куфэкса. Когда к нему заглянул младшийбрат Шон и спросил, не хочет ли он сбегать с ним вместе в угловой магазин,Брайан захлопнул свой альбом бейсбольных карточек и сказал Шону, чтобы тотвыметался и не смел возвращаться, пока не научится стучать в дверь, если оназакрыта. Он слышал, как Шон еще долго стоял в коридоре и горько плакал, но нечувствовал к нему ни капельки жалости.

Существует же, в конце концов, такая вещь, как хорошиеманеры.

10

Веселая компания попала за решетку – не ради смеха. А там,представь, уже джаз-банд сидел – ну и потеха! Что началось тут – спаси насГосподи Иисусе! Прыжки, ужимки, визги – концерт в тюремном вкусе.

Король стоит, расставив ноги, голубые глаза сияют, обтянутыебелым трикотажным костюмом ляжки трясутся. Поддельные бриллианты сверкают вярком свете люстр. Прядь иссиня-черных волос падает на лоб. Микрофон почти усамого рта, но недостаточно близко, чтобы Майра не смогла разглядеть капризныйизгиб верхней губы.