Зюзюка и другие - Екатерина Вильмонт

Я не поверила своим ушам. С самой первой фразы я решила, чтоэто розыгрыш, он иногда любил жестоко разыграть человека. Но услышав этоидиотское «чао-какао», я поняла – все правда. Боже, за что? И как теперьжить? Через неделю приедут мама со Стаськой. Надо немедленно отменить ихприезд! Я от ужаса даже не плакала, не было слез. Только тяжелое, неподъемноеотчаяние. Я стала задыхаться, как будто рухнувшая жизнь погребла меня подсвоими обломками. В этот момент зазвонил телефон. А вдруг это Гарик звонитсказать, что пошутил...

– Алло! – закричала я не своим голосом.

– Ты чего орешь как резаная? – прокуренным хриплымголосом спросила Алина.

– Я умираю...

– Что с тобой?

– Мне плохо, – едва смогла выговорить я.

– Ты дверь открыть сможешь? Сейчас буду!

– Открыто...

Алина, моя подруга, живет в пяти минутах езды. Сейчас онапримчится. Слава богу, я буду не одна. Она что-то скажет мне, отчего я, можетбыть, оживу. Она умеет.

– Ну, что тут такое? – ворвалась она в дом. – О,май гад! Что с тобой?

Я нажала на кнопку автоответчика. Слышать это было пыткой, ия со стоном кинулась в ванную. Меня рвало.

– Ну и скотина! – раздался за моей спиной хриплый голосподруги. – Кончай блевать, блёвом делу не поможешь! Ну все, все, на, попейводички! Ты посмотрела, он вещи забрал?

– Нет, мне в голову не пришло...

– В твою голову умные мысли вообще крайне редко приходят!Пошли посмотрим!!

И она почти волоком потащила меня вверх по лестнице. Мывошли в нашу просторную дивную спальню. Алина швырнула меня на кровать какмешок с тряпьем и решительно распахнула дверь гардеробной. Левая половинавешалки была пуста.

– Суду все ясно! – сквозь зубы проговорилаАлина. – Погляди, твои цацки на месте?

– Какие у меня цацки? Я все вбухала в дом...

– Ну он же тебе что-то дарил.

Его подарки были на месте.

– И то хлеб. Хоть не вор... Ну да, ему надо сохранить лицо.Он же не хочет потерять бизнес. А что бабу бросил, это неважно... Чтоб им всемпровалиться... Слушай, а ведь к тебе мать с дочкой приехать должны...

– Господи, не напоминай, я вообще не знаю, как теперь жить,а тут они. Я хотела похвастаться, доказать, что не зря старалась...

– Вот и докажи! А что? Дом у тебя дай боже, сама тожевыглядишь будь здоров. Вот и займись родными людьми, покажи им Калифорнию,поезди с ними.

– Да ты что, стыд-то какой, жених, можно сказать, из-подвенца слинял...

– А это вопрос интерпретации, и только! Сбежал? Ничегоподобного, это ты ему вовремя коленкой под зад дала! И не вздумай растекаться вслезах! Ты должна всем своим видом показывать, будто рада до смерти, чтоизбавилась...

– Я не смогу!

– Сможешь, как миленькая! Знаешь, ты должна и мать, и дочкувстретить сияющая и веселая. Привет, мои родные, у меня все о'кей, я женихатурнула и счастлива, что вижу вас! Ничего, справишься! Держи фасон, подруга, ине огорчай своих.

– Ты не понимаешь, я же их бросила... И ради чего? Как мнеим в глаза смотреть? Стаська, по-моему, меня вообще ненавидит...

– Так уж и ненавидит! Она же вот согласилась приехать к тебена свадьбу!

– Не произноси при мне этого слова! Я не выдержу!

– Все ты выдержишь, подруга! И забудь ради бога прозамужество! Кому оно в наше время нужно?

– Мне... я всю жизнь мечтала выйти замуж... бытьженой...

– Видно, слишком сильно мечтала.

– Может быть... Алина, милая моя, скажи, что мне теперьделать? – взмолилась я в полном отчаянии.

Она посмотрела на меня с явным сочувствием, потом как-токриво усмехнулась и произнесла своим прокуренным голосом:

– Что делать? Насрать и посолить!

Странно, в последнее время мне часто снится Лёня. Раньше явидела его во сне очень редко, а теперь вдруг... Может быть, это он меня зовет,может, я скоро умру? Но мне еще рано, я хочу жить, я чувствую себя еще нестарой...Или эти сны связаны с идиотскими подозрениями, с цветами на могиле? Вряд ли...Недавно я вдруг решила поехать на кладбище, проверить. Цветов не было, женщинтоже. Мне стало легче, но... Или это страх перед полетом в Америку? Но яникогда не боялась летать, даже любила. Может, предчувствие авиакатастрофы? НоСтаська? Может, надо отменить все к чертям? Или попытаться обмануть судьбу ипоменять билеты? Ах да, эти билеты нельзя поменять, слишком дорого. Боже, чтоже будет? Почему при мысли о встрече с Адькой внутри все сжимается? Я так боюсьэтой встречи. Что-то она не звонит, хотя мы летим уже через пять дней.Наверное, закрутилась перед свадьбой. Столько хлопот... Только бы она наконецбыла счастлива, моя бедная глупая девочка. А Стаська просто невероятнопохорошела. Мы с ней все-таки купили ей новые тряпочки, довольно дорогие. И,разумеется, они ей к лицу. Подлецу все к лицу. А что может не идти красотке всемнадцать лет? Ариадна в этом возрасте была очаровательна, но совсемпо-другому. Они вообще мало похожи, мать и дочь. Ариадна маленькая, хрупкая,нежная, а Стаська высокая, сильная, спортивная. Почему-то я в последнее времястала побаиваться ее. Мне все кажется, что она вот-вот что-то выкинет. Но впоследний месяц все спокойно. Мы встретили Новый год на даче у Геры, как всегдамило, весело, по-семейному, и Стаська была само очарование. Брат сказал мненаутро:

– Знаешь, Лёка, по-моему, у Стаськи и вправду были какие-тонелады с парнем, вот она и психовала. А сейчас, посмотри – прелесть чтотакое. Наша прежняя чудная Стаська...

И я не могла с ним не согласиться. Но все-таки...

Возвращаясь вечером после эфира, я увидела, что наступеньках возле нашей квартиры сидит Марик, одноклассник Стаськи, умный,красивый и очень обаятельный мальчик из хорошей семьи.

– Марик, ты что здесь делаешь? – удивилась я.

Он вскочил.

– Здрасте, Леокадия Петровна.

– Ты чего здесь сидишь? Стаськи дома нет? –встревожилась я.

– Да нет, она дома. А я... в себя приходил. Извините, япойду.

– Погоди! Что значит в себя приходил? От чего?

– Да так, неважно, – пробормотал он, – передайтеей, что я больше никогда к ней не подойду. Никогда!

В голосе его прозвучали металлические нотки, совершенно емунесвойственные. И он кинулся вниз по лестнице. Ага, значит, она его обидела. Нуда ладно, разберутся.

Я вошла в квартиру.

– Стаська, я пришла!

Она вышла в прихожую. Вид у нее был невозмутимый.